Эти три стоящих на палубах человека, три Волги, три корабля были следствием расщепленного мира, на время отделены друг от друга, существовали в разных пространствах. Но когда-нибудь, в далеком Хвалынском море, разделенные пространства сольются. Три Волги, три корабля, три стоящих на палубе человека встретятся, обретут завершенное метафизическое единство. Сны и явь отразятся в его потаенном оке, и он увидит картину мира во всей ее полноте.
От медитативных переживаний его отвлек легкий свист. Это прянул в воздух беспилотный летательный аппарат, похожий на небольшого серебристого ястреба. На борту аппарата была установлена телекамера, посылавшая на корабельные мониторы панорамные изображения местности.
Впереди было несколько дней пути. Его замысел медленно реализовывался. Посол Киршбоу испытывал к нему все больше симпатии, все меньше предубежденного недоверия. Франц Малютка, обезумевший от любви к своей бессердечной красавице, слабо поддавался вербовке, хранил верность Куприянову, но и в нем появлялось все больше радушия, таяла свирепая бандитская оголтелость. Враги, окружавшие его повсеместно, не оставляли попыток выведать тайну, угадать сокровенный план. Все так же вкрадчиво заводил беседы Добровольский, посылая кому-то масонские знаки. Колдунья Толстова-Кац запускала ему под сердце прозрачную, хрустальную руку, шарила, как воровка в чужой шкатулке. Губернатор Русак топорщил при его появлении усы, которые были чувствительными антеннами, считывающими тайные мысли. Но тайна оставалась неразгаданной, сберегалась под сердцем.
За спиной Есаула в шезлонгах лежали три обнаженные красавицы и читали каждая свою книгу. Все они были продюсерами телевизионных программ «Такие времена», «Тюрьма и воля» и «Народ хочет знать».
Одна читала Пелевина, другая Сорокина, а третья пыталась читать Проханова, но то и дело откладывала.
— Знаете, девочки, читать Пелевина — одно наслаждение. Я на каждой странице кончаю. Мне не нужен никакой мужчина. Текст проникает в меня и совершает что-то невероятное, — говорила та, что вынуждена была работать с Познером, отличавшимся строгими правилами и нравственностью баптистского пастора.
— А меня Сорокин держит в постоянном сексуальном возбуждении. Я все время на грани. Начинаю кончать, а он вставит какой-нибудь отрезвляющий абзац, и меня отпускает. Можно с ума сойти, — отвечала вторая, измученная Политковским, который заставлял ее ездить по колониям строгого режима и общаться с уголовниками и маньяками.
— А что же мне делать? У Проханова совершенно бесполая проза. С ней никогда не кончишь. Интересно, были у него когда-нибудь женщины? — поинтересовалась та, что вынуждена была выслушивать дурь поэта Андрея Дементьева и сентиментальные пошлости Киры Прошутинской.
— Одни говорят, что он скопец и вообще не знал женщин, — задумчиво произнесла та, что работала с Познером. — Другие утверждают, что он однолюб, его невеста еще в юности охромела, и он с горя уехал в Афганистан. Третьи рассказывают о его безумном романе с критикессой Натальей Ивановой, после чего он больше не мог смотреть на женщин и завел себе козу. Странный тип.
— Я согласна, — вторила та, что маялась с Политковским.
— Я тоже согласна, — кивнула продюсер программы «Народ хочет знать» и уткнулась в неудобоваримую книгу Проханова, тщетно, уголком переплета, стараясь себя возбудить.
Эти женские суждения на время увлекли Есаула, но появление капитана Якима помешало ему обдумать услышанное.
— Василий Федорович, чрезвычайные обстоятельства, — произнес капитан, и его красивое лицо, обычно бесстрастное, выражало крайнее волнение.
— Что случилось?
— По правому борту, в квадрате 812, в прибрежной «зеленке» вскрыта засада. Беспилотный летательный аппарат зафиксировал группу, вооруженную автоматами и гранатометами. Предположительно готовится нападение на корабль. Какие будут приказания?
— Немедленно высылайте по курсу корабля голо-графический аналог. Сообщите о засаде спецподразделению «Альфа», пусть подымают вертолетную пару. Пройдемте на мостик.
Они уже уходили, когда Есаула окликнул посол Киршбоу, в белых шортах и рубашке апаш:
— Василий Федорович, что-то случилось?
— Приглашаю вас, господин посол, на капитанский мостик. Быть может, мы станем свидетелями чего-то весьма примечательного, — увлекая за собой капитана Якима и посла Киршбоу, Есаул прошагал на открытую площадку у рубки, откуда отрывался обзор окрестности.
В корабельной рубке уже собрались операторы, специалисты связи, акустики. Корабль продолжал мерно и величаво скользить, похожий на великолепного лебедя. Но теперь являл собой хищную, настороженную махину, окруженную средствами защиты, агрессивными полями, чуткими щупальцами. Оглядывал берега, шарил в небесах, чутко вслушивался в глубины. На мониторах, принимавших изображения летающей телекамеры, виднелась береговая кромка, прибрежная полоса кустов и деревьев. В зарослях, хорошо различимые сверху, лежали люди. Их было трое. Они улеглись лицом к реке, скрытые от воды древесной завесой. Лежащий в центре был одет в темную куртку и камуфлированные штаны. На голове темнела шапочка. У локтя на земле лежали три пенала гранатомета «Муха». Двое других были в камуфлированных одеждах, пятнистых кепочках. Один залег за ручным пулеметом, просунув ствол в заросли. Другой уложил перед собой автомат — лакированный приклад отбрасывал слабый солнечный блик.
— Увеличьте масштаб изображения, — приказал Есаул оператору. Камера летательного аппарата изменила фокусировку. Теперь все трое были видны ближе. Лежащий в центре повернул голову к соседу, и угадывалось, что он курит, у лица воздух был затуманен, во рту различалась сигарета. Тот, к кому он повернулся, оторвался от пулемета, повел рукой вокруг — быть может, говорил о путях отхода. Третий раздвинул кусты, улучшая сектор обстрела.
— Я — «Кит»!.. Я — «Кит»!.. Повторяю координаты цели… — Помощник капитана выходил на связь с подразделением «Альфы», специально охранявшим маршрут. — Высылайте пару «вертушек»!..
— Подлетное время «вертушек» — семь — десять минут. — Есаул повернулся к капитану Якиму. — Высылайте голографический аналог. Пусть аналог достигнет засады к моменту подхода вертолетов. Тогда мерзавцы себя обнаружат.
— Василий Федорович, кто они? — Киршбоу со страхом вглядывался в изображение лежащих людей.
— Диверсанты. Агентура докладывала о возможной засаде в данном районе. Кто эти бандиты, узнаем в ближайшее время, — ответил Есаул.
— Торсионные генераторы к запуску готовы, — доложил капитан Яким, поглядывая на хронометр в медном корпусе, где по белому полю бежала большая секундная стрелка. — Голографический аналог к пуску готов!
— Запускайте! — приказал Есаул.
Певуче взвыли мощные генераторы, создавая вихревые поля, в которых сотворялся иллюзорный образ объекта. Из рубки было видно, как затуманился и стал выпадать из фокуса нос корабля с металлической мачтой. Отделяясь от реального корабля, стал выплывать другой — заостренный нос с сияющим стержнем мачты, многослойные палубы, окна кают, хрустальная рубка, отведенная назад труба. Один корабль вышел из чрева другого. Стал удаляться, оставляя на воде кипящие буруны, расходящийся пенный след. Ушел далеко вперед, уменьшаясь, паря над рекой. Два корабля, реальный и его бестелесный двойник, плыли один за другим по реке.
