На подиуме показалась толстобокая самка бульдога — вислые губы, оплывшая морда, маленькие, исподлобья глядящие глазки. На голове у собаки был белый шиньон, собранный в пук. Губы в помаде. Все ее сытое неуклюжее тело облегало широкое платье, из которого высовывались мускулистые ноги. Задних почти не было видно, их мясистые ляжки скрывала дорогая ткань, а стопы были обуты в модные туфли. На передних лапах красовались небольшие бриллиантовые часики и браслет с изумрудами. За ее неуклюжей поступью молча наблюдали зрители, пока шляпа Боярского, знающая толк в женщинах, не воскликнула:
— Да ведь это вице-спикер Госдумы, сама несравненная Любовь Слиска! — И остальные, поймав не слишком выявленное сходство, зааплодировали.
Даме-бульдогу нравились аплодисменты. Она поводила головой, словно искала микрофон. А увидев оператора Шмульрихтера с телекамерой, тут же к нему потянулась, будто собиралась дать интервью.
— Мы воспользовались отпечатком губной помады на стакане с водой, — пояснял Словозайцев. — Госпожа Слиска во время заседаний много пьет, и нам не составило труда заполучить ее стакан. Скрещивание проходило не совсем удачно. Гибрид страдает несварением желудка и требует особых медикаментов.
Топ-модель в шиньоне тяжело соскочила с подиума, и было слышно, как что-то булькнуло у нее в желудке.
Зато следующая топ-модель была само очарование. Миниатюрная томная болонка с распущенными до плеч волосами, изящными лапками и милой, пленительной мордочкой. Все тело ее было побрито наголо, нежно белело и робко вздрагивало. На груди красовался розовый бюстгальтер с кружавчиками, бедра обтягивали розовые полупрозрачные трусики. Собачка мелко семенила ногами, умоляюще взирала на окружающих, словно говорила: «Ведь вы меня не обидите? Вы ведь знаете, кто я? Я советница Президента по правам человека Элла Панфилова». И впрямь, она была тотчас узнана. Ей рукоплескали. Кинули на подиум вкусную ягодку из коктейля, которую она осторожно обнюхала и проглотила.
— У Эллы Александровны мы раздобыли-ее слезу, когда она рыдала по поводу состояния дел с правами человека в России, — пояснял Словозайцев, дымя духовитой палочкой. — Эту слезу мы смешали с брусничным сиропом, добавили каплю духов «Шанель № 6», бросили в раствор крошку мармелада и в таком виде ввели в материнскую плоть. Собачка родилась недоношенной, и ее пришлось долго держать в вате. Зато сейчас она влюблена, у нее сумасшедший роман с сенбернаром, которого вы сейчас увидите.
На подиум вышел печальный облезший пес. Голова у него была лысой, края губ низко отвисли. В желтых зубах дымилась трубка. Он не смотрел по сторонам, лишь изредка опускал башку к подиуму, не слишком радуясь запаху, оставленному его миловидной возлюбленной. На нем был дорогой клетчатый пиджак и галстук-бабочка. Брюк не было. Не нужно было долго его изучать, чтобы признать известного кинорежиссера Говорухина. Это и было сделано зрителями, которые с энтузиазмом хлопали, подымали бокалы и рюмки, шутливо выкликая:
— Вор должен сидеть в тюрьме, а Говорухин в Думе!
— Так жить нельзя, а как Говорухин — можно!
— Россия, которую мы потеряли, а Говорухин нашел и отдал в «стол находок»!
Сенбернар устало смотрел на насмешников, словно хотел сказать: «Какого хера?» Ушел, даже не вильнув хвостом на прощанье.
— Станислав Сергеевич имеет обыкновение подолгу орудовать зубочисткой, — давал пояснения Словозайцев. — Когда он откушал в «Метрополе» суп из омаров и ждал вырезку молодого барашка, официант, по нашей просьбе, унес его зубочистку, которая и послужила источником клеточного материала. Первый опыт осеменения прошел неудачно. В результате скрещивания возник полусенбернар-полуомар. Мы долго смеялись, глядя, как собака с трудом передвигается, опираясь на клешни. Но со второй попытки родился вылитый Станислав Сергеевич — того времени, когда он считал московскую власть самой криминальной в России и еще не пользовался ее покровительством.
На подиуме, сменяя одна другую, появлялись собаки с человекообразными физиономиями. Тут был энергичный эрдельтерьер, похожий на музыканта Ма-каревича, оскалившийся, тяжело дышащий, с небольшой гитарой через плечо. Страстный симпатичный песик в неряшливом свитере, который неудержимо хрипел и лаял, — вылитый телеобозреватель Михаил Леонтьев. Худющая остроносая борзая, с впалыми боками и голодным блеском в глазах, в которой все узнали вице-премьера Жукова.
Наконец настал момент, которого так ждал Есаул. У подиума, ожидая своей очереди, появился губернатор русак со своей собакой, которую держал на поводке. Их сходство было поразительным. Те же недоверчивые, злые, с фиолетовой поволокой глаза. Те. же усы, ниспадающие на брюзгливые губы. Тот же низкий наморщенный лоб, в котором гнездилась одна-единствен-ная мысль — кому бы вырвать кадык. Было видно, что их связывает не просто родство отца и сына, но и глубинная ненависть, рожденная травмированными хромосомами. Пес был облачен в специально скованные для него рыцарские доспехи — голубоватые, прикрывавшие грудь латы. Стальной шлем, из которого выглядывала усатая морда. Стальные пластины, облегавшие все четыре ноги. На бедре качался рыцарский меч. Шею овевал шелковый бант цвета морской волны — знак того, что у рыцаря была дама сердца. Есаул всматривался в обоих, в отца и сына, моля, чтобы его затея удалась.
Появился капитан Яким в своем белоснежном мундире. Проходя мимо «пса-рыцаря», наклонился и едва заметно коснулся места, что слыло уязвимом для закованных в латы бойцов, — того, где на крестце сходились пластины доспехов. Быстро вколол шприц, выдавил под кожу вакцину. Прошагал дальше, кланяясь дамам, отдавая честь мужчинам. Есаул с удовольствием отметил, как ловко и безукоризненно действовал верный офицер.
— А теперь, любезная публика, я хочу продемонстрировать пример удивительного слияния генов — благородной собаки и благородного человека. И хоть господин Русак утверждает, что его тотемным зверем является заяц, обитатель русских лесных опушек, но генетический анализ показал, что его дальний предок и предок собаки динго были одно и то же. Лишь случайность разделила их и повела разными путями эволюции. Но в нашей лаборатории эти пути вновь сошлись. Гены, тосковавшие друг по другу долгие тысячи лет, наконец встретились и празднуют эту встречу.
На подиум вышел губернатор Русак и его закованный в латы сын. Русак торжествовал, был преисполнен отцовства. Впервые демонстрировал публике своего отпрыска, кому, быть может, передаст по наследству древнерусский город с давними традициями демократии, известный своими ганзейскими связями. «Западник», сторонник свободы слова и «выборности губернаторов», он никогда не скрывал своего неприятия пресловутой «вертикали власти». Хотел, чтобы будущий Президент Куприянов приметил его мальчика, приблизил молодого человека, получившего образование в Оксфорде, способного менеджера, знатока языков, обходительного в манерах. Лучшего пресс-атташе не найти. Работоспособность громадная. В рот не берет спиртного. Не замечен в карточной игре и разврате. Наследственный антифашист. Спас еврейского отрока, когда тот безуспешно пытался утонуть в Мертвом море, а насыщенная солями вода выталкивала утопленника как пробку.
