– Я Лору люблю, – заявил
Вован, – она скоро петь перестанет, сядет в загородном доме, начнет цветы
разводить…
И он снова потопал к кастрюле за новой порцией
супа. Я с сомнением покосилась в его сторону. Пока все, что слышу о Лоре, не
позволяет думать, что она станет спустя какое-то время самозабвенно заниматься
домашним хозяйством.
– Что же твоя супруга, раз она так хорошо
зарабатывает, не наймет прислугу? Сейчас очень просто найти порядочную женщину.
Будет вам стряпать, стирать, гладить.
Вован вывалил в суп остатки сметаны из банки.
– Так у нас домработницы долго не
выдерживают.
– Почему?
– Сама видишь, какой у мамы характер,
любую со свету сживет, – пояснил Вован, – да и мне не нравится, когда
по дому посторонние шляются. Ничего, я привык уже, спасибо Лоре.
– Интересно, – стала я
злиться, – за что же ты благодаришь жену?
– Она меня любит, – меланхолически
сообщил Вован, – и маму тоже. А уж Марина Степановна ее просто обожает!
Лора о нас заботится.
– Ее же дома никогда нет!
– Это верно.
– В чем же тогда забота проявляется?
– Лора купила посудомойку, стиральную
машину-автомат, СВЧ-печку, – принялся перечислять Вован, – у нас с
мамой теперь не жизнь, а праздник. Утром встал, на кнопочку нажал: пожалуйста
вам из кофеварки эспрессо. Из морозильника готовые котлеты вынул, в СВЧ-печку
сунул: будьте любезны, обед. Вечером еще в одну пупочку ткнул: все моется,
стирается, вертится. Благодаря Лоре у нас нет никаких бытовых проблем. Знаешь,
сколько такая техника стоит? Уж поверь мне, не одну тысячу баксов. Лора не
жадная, она для нас с мамой ничего не пожалела.
Я не нашлась, что ответить на подобное
заявление. Вован как ни в чем не бывало дохлебал суп и налил себе чай.
– Что не ешь? – спросил он. –
Колбаса вкусная. Давай, Михайловский тебе!
– Что? – не поняла я.
– Михайловский тебе, – повторил
Вован.
– Ты о чем?
– Тебе Олег не рассказывал?
– Нет.
Вован захихикал:
– У нас работает такой Степа
Михайловский, хороший парень, но дико тупой. Зато положительный, водку не пьет,
аккуратный, все бумажки у него всегда в порядке, брюки отглажены… Ну, сама
понимаешь, начальство его постоянно в пример ставит.
Год назад московским ментам представилась
возможность поехать за государственный счет, да не куда-нибудь, а в Париж.
Французские полицейские должны были приехать в Москву, а наши отправиться в
страну первой республики. Вован и Степа оказались среди членов делегации.
Поскольку российские бравые служители правопорядка языкам не обучены, то с ними
поехала и переводчица, хорошенькая девчонка лет двадцати пяти. У нее сразу
вспыхнул роман с одним из москвичей, и девица манкировала своими служебными
обязанностями. Вернее, она с удовольствием служила переводчицей для своего
избранника, а Вована и Степу игнорировала.
Поселили мужиков в небольшой, но очень уютной гостинице,
устроили их в ресторане отчего-то за разные столы, но за день до отъезда Степа
сел вместе с Вованом.
– Чего тебе не понравилось с
французами? – спросил муж Лоры.
Степа смущенно улыбнулся.
– Идиотство вышло.
– Какое?
– Не скажу, смеяться станешь!
Но Вован не отстал, и Степа объяснил, что
случилось у него за трапезой. В первый день, когда он спустился к завтраку,
один из лягушатников приветливо глянул на милиционера и сказал:
– Бон аппетит.
Прозвучало это у Степы в ушах так:
«Бонаппети», и он подумал, что сосед решил представиться.
– Михайловский, – улыбнулся Степа и
принялся за булочку с вареньем.
Вечером ситуация повторилась. Француз вновь
улыбнулся.
– Бон аппетит.
– Михайловский, – спокойно ответил
Степа, полагая, что сотрапезник просто забыл об их знакомстве.
На следующее утро между ними разыгрался тот же
диалог, пять дней подряд мужчины говорили друг другу одно и то же. Степа
пребывал в легком недоумении, ну неужели у этого парня напрочь отшибло память?
Ладно, пусть он не способен выучить сложную славянскую фамилию Степана, но за
каким чертом постоянно повторяет свою? Степа и так давно понял, что вертлявого
мужичонку зовут Бонаппети. Но тут переводчица вспомнила и про других своих
подопечных. Она подошла к столику, услыхала «диалог» и чуть не скончалась от
смеха.
После завтрака она, противно хихикая, сказала
Степе:
– «Бон аппетит» – это не фамилия, а
пожелание приятного аппетита.
Степа понял, какого свалял дурака, и пересел
за столик к Вовану.
– Не глупи, – фыркнул
приятель, – иди на свое место.
– Он меня, наверное, за кретина
держит, – краснел Степа, – правда глупо вышло?
– Не идиотничай, – покачал головой
Вован, – пошли, я тебя назад отведу, ступай, еда стынет.
Степа нехотя побрел за Вованом. Тот довел
Михайловского до столика. Француз оторвал взгляд от тарелки, улыбнулся парням,
и тут Вован решил продемонстрировать, что они тоже не лыком шиты.
– Бон аппетит, – гордо произнес он,
глядя в горбоносое лицо французика.
Тот еще раз широко улыбнулся и, смешно
произнося звуки, ответил:
– Михайловский!
Вован и Степа зарыдали от смеха. Естественно,
они, вернувшись, рассказали эту историю на работе, и теперь их коллеги, заходя
в столовую, бодро говорят друг другу:
– Михайловский тебе, смотри не подавись!
Радостно смеясь, Вован выпил три кружки чаю, а
потом, глянув в окно, сказал:
– Эх, бедная Лора, несется сейчас по
холоду в автобусе…
Я тоже посмотрела в беспросветную тьму за
стеклом. Лора мне совершенно не нравится, похоже, она жутко противная особа,
которой повезло заполучить абсолютно неконфликтного мужа. Но в одном Вован
прав, день-деньской разъезжать по городам и весям в автобусе очень тяжело. Я бы
рехнулась на третьи сутки, даже оказавшись в роскошном «Икарусе» нежно-розового
цвета с надписью «Лора».
Внезапно по спине пробежала дрожь. Машина с
надписью!
– Боже! Ну и дура! – заорала я,
вскакивая на ноги. – Кретинка!
