Жизнь Инессы Матвеевны стала похожа на черный
эластичный чулок, она тянулась сплошной, мрачной полосой, без каких-либо
светлых пятен. Потом внезапно привычный ход событий был нарушен.
Совершенно неожиданно, через три месяца после
того как она ходила в военкомат, к Инессе Матвеевне явился парень, по виду
одногодок Жени. Представился он Павлом и рассказал столь долгожданную правду о
Евгении.
Павел служил с ним вместе, парни дружили и в
тот день были рядом в колонне, охранявшей грузовик. Когда чеченцы налетели на
федералов, Паша был ранен, легко, в ногу, а вот Женя получил более тяжелую
травму, пуля попала юноше в голову. Ни Павел, ни Женя самостоятельно
передвигаться не могли. Боевики почему-то не стали их убивать, а прихватили с
собой. Павлу надавали по зубам, а Женю не тронули. Потом ребят спустили в
какую-то яму, швырнули им несколько лепешек и оставили до утра. Ночью Женя
умер, перед смертью он многократно повторял свой адрес, просил:
– Пашка, если выживешь, напиши моей
матери или, если вернешься в Москву, сходи к ней, расскажи про меня.
С рассветом к яме подошли чеченцы, о чем-то
громко поспорили, потом вытащили труп Славского. Паша остался в яме, просидел
он там довольно долго, потом его сделали рабом, продали каким-то крестьянам,
которые заставили солдата работать на себя. Наверное, Павел бы просто умер от
недоедания и изматывающего труда, но ему невероятно, феерически повезло. В
село, где томился парень, неожиданно ворвались федералы.
Вылечившись и комиссовавшись из армии, Павел
первым делом решил выполнить просьбу умершего друга. Адрес Инессы Матвеевны
навечно врезался ему в память. Приехав домой, в Москву, Паша поспешил на улицу
Генерала Карбышева.
Инесса Матвеевна только кивала головой.
– Значит, Женечка умер, погиб в
мучениях, – пробормотала она.
– Нет-нет, – спешно сказал Павел, –
он не чувствовал никакой боли, просто тихо заснул.
– И ничего не написал для меня?
Парень хлопнул себя ладонью по лбу.
– Я идиот, вот! Женя просил передать.
В руке Инессы Матвеевны оказалась золотая
цепочка. Мать вздрогнула. Цепочку Инесса Матвеевна подарила парню на
шестнадцатилетие, она очень понравилась сыну, и Женя с ней не расставался.
Теперь у нее не оставалось никакой надежды – Женя погиб и похоронен в
неизвестном месте.
Инесса Матвеевна замолчала. Я смотрела на нее.
Если Евгений был убит боевиками, то каким образом его паспорт оказался у этого
Павла? Значит, юноша жив. Но почему он не захотел вернуться к матери?
– Вы можете описать мне Павла? –
попросила я.
Инесса Матвеевна подняла на меня тусклые
глаза.
– Нет.
– Ну попытайтесь.
– Давно это было.
– Неужели совсем не запомнили?
Славская напряглась:
– Высокий, вроде светловолосый,
худощавый…
– Все?
Инесса Матвеевна кивнула. Да уж, не густо. По
таким приметам человека найти невозможно.
– Может, еще что-нибудь?
Славская вздохнула:
– Нет. Еще из милиции приходили, не так
давно, интересовались Женей, я сообщила, что он пропал!
– Павел вам не оставил свой телефон или
адрес?
– Нет.
Я окончательно загрустила, тупик.
Бежала-бежала по тоннелю, надеясь увидеть свет в конце, и налетела лбом на
стену.
И что теперь делать? Куда податься?
Инесса Матвеевна продолжала молча сидеть на
диване.
– Можно дам вам свои координаты? –
спросила я.
Славская безучастно ответила:
– Бога ради, только зачем?
– Вдруг этот Павел снова навестит вас,
узнайте, пожалуйста, его адрес и сообщите мне.
– Ладно, – уронила Инесса Матвеевна.
Я нацарапала номер на бумажке и подала ей. Она
молча положила клочок около себя.
На улице я чуть не зарыдала от отчаяния.
Нечего даже надеяться, она моментально потеряет бумажонку с цифрами, и Павел,
конечно, к ней больше не придет!
Глава 27
Домой я вернулась в ужасном настроении и нашла
на кухне Вована, с шумом хлебавшего щи.
– Будешь супчик? – спросил он меня.
Я скривилась:
– Не люблю первое.
– Это ты зря, – протянул Вован и
пошел к плите, – Томуська кислые щи сварганила, объедение! На мясе, с
томатом, обожаю такие. Жаль, редко достаются!
– Вот скоро твоя Лора приедет, тогда и
оторвешься по полной программе,
– пообещала я Вовану, наливая себе чай.
– Лора не готовит, – грустно
пробормотал мужик.
– Вообще? – удивилась я.
– Ага, – кивнул Вован, – у нее
времени нет совсем, по сорок концертов в месяц дает!
– Зачем же так себя изводить?
– Деньги зарабатывает, – с набитым
ртом пробубнил Вован, – вот, новую квартиру построили, сейчас обставим,
дом заложим. Участочек уже присмотрел, гектар по Ново-Рижскому шоссе.
– И сколько же дней в месяц ты видишь
жену?
Вован почесал в затылке.
– Иногда вообще не встречаю. Она может из
города в город по полгода кататься!
– А вы, значит, с Мариной Степановной
кукуете?
Вован кивнул.
– И тебе нравится такая жизнь? Извини,
но, по-моему, это нельзя назвать семьей, – заявила я.
Мужик налил себе еще тарелку супа и сердито
сказал:
– Только не начинай, как все!
– А что делают все?
– Да Лора с матерью мне плешь прогрызли.
Дудят в два голоса: брось свою работу, становись у жены администратором.
– Ну, наверное, это выход, начнете вместе
разъезжать.
– Я люблю свою службу, – отчеканил
Вован, – и ни на что ее не поменяю. И потом, меня тошнит в автобусе, а с
Лорой придется постоянно в нем ездить. Она специально для себя и музыкантов
купила «Икарус», велела его покрасить в розовый цвет, а на боках написать:
«Лора и группа «Аут».
– Может, тебе бросить ее и жениться на
нормальной женщине? – брякнула я. – Станешь кислые щи каждый день
хлебать!
