– Зачем встала?
– В туалет.
Куприн замолчал и через секунду начал издавать
ровное сопение. Я на цыпочках прокралась в комнату Кристины. Да уж, бардак у
нее отменный! Повсюду разбросана одежда, учебники, стол усеян фантиками от
конфет и мандариновыми шкурками, а на подоконнике выстроилась батарея из пустых
баночек от детского питания. Тамарочка покупает Никитке еду, но мальчик не
может сразу слопать двести граммов пюре из бананов или абрикосов, поэтому
остатки отдаются Кристе, которая с превеликим удовольствием доедает их, а
пустую тару мирно складирует на подоконнике, ленясь отнести ее в мусорное
ведро.
Я плохо владею компьютером, но вполне способна
пощелкать мышкой, чтобы получить нужную информацию. Через десять минут перед
глазами побежали строки. Славских в Москве оказалось не так уж и много.
Славиных и Славкиных проживает в столице намного больше. А Евгениев Славских
оказалось всего двое. Евгений Арчибальдович и Евгений Евгеньевич. Первый
родился в 1945 году, второй – в конце семидесятых. Нужный мне Женя был сыном
Евгения Арчибальдовича. Еще вместе с ними в квартире на улице Генерала
Карбышева была прописана Славская Инесса Матвеевна.
Я почувствовала огромную радость. Даже если
Женя и не живет больше с родителями, то Инесса Матвеевна, естественно, знает,
где обитают сын и его девушка.
Утро началось с бодрого крика Марины
Степановны:
– Купите Лаврику телячьей печенки!
Я нацепила халат, выползла на кухню и увидела
старуху, Олега и Вована. Собравшиеся на работу мужики спешно глотали кофе, а
Марина Степановна бойко раздавала указания.
– Владимир Семенович, извольте приехать
сегодня не позже пяти часов и привезти Лаврику витамины, минеральную подкормку,
свежий творог, сметану… И только с рынка.
– Может, Вилка туда сбегает? – с
робкой надеждой спросил Вован. – У меня, вообще-то, дел невпроворот.
Я исподтишка показала ему кулак. Вот придумал!
– ВИОЛЕТТЕ нельзя ничего поручить, –
отрезала старуха, – Виолетта вечно все путает, Виолетта очень безалаберна…
Олег поднял голову, я прижалась к плите. Ну
вот, сейчас он выскажет Марине Степановне все, что про нее думает, и уедет, а старуха
примется сначала пилить меня, а когда я убегу, возьмется за Томочку. Томуське
же идти некуда, придется ей весь день выслушивать бабусю. Ну чего Олег злится!
Мне совершенно все равно, как меня называют: Вилкой, Виолой, Виолеттой или
Маврикией Пафнутьевной!
Но Куприн неожиданно ласково улыбнулся.
– Не волнуйтесь, я съезжу на рынок. Для
вас, уважаемая Маргарита Семеновна, времени не жаль.
– Я Марина Степановна, – сердито
дернула головой мать Вована.
– Да? – фальшиво изумился Олег. –
Ну да это все равно, главное, Мирабелла Сигизмундовна, не волнуйтесь, я
обязательно привезу творог, прямо сейчас за ним отправлюсь.
Старуха тревожно посмотрела на Олега, но
ничего не сказала. Вован недоуменно уставился на друга, я, стараясь не расхохотаться,
ушла в ванную.
Самое интересное, что Куприн на самом деле
сгонял за творогом. Спустя примерно час он принес пакет и, положив на стол,
спокойно сказал:
– Вот, кормящему Лаврику, пусть кушает.
– Благодарю вас, – царственно
кивнула Марина Степановна, – очень обязана.
– Абсолютно не за что, Матрена
Селиверстовна, – ответил Олег, – всегда рад помочь.
– Я Марина Степановна, – каменным
голосом возвестила свекровь Лоры, – неужели так трудно запомнить простое
русское имя? Очень невежливо постоянно обращаться ко мне на разный лад!
– Но вы же зовете Виолу Виолеттой, –
прищурился майор.
– Это одно и то же, – рявкнула мать
Вована, – дурацкое, между прочим, имечко!
– А мне ваше, Марфа Сатраповна, не
нравится, – бодро заявил Олег и ушел.
Старуха начала медленно наливаться краской. Я
не стала дожидаться скандала и быстренько убежала.
Дом, где жили Славские, был, очевидно,
построен в пятидесятых годах прошлого века: большой, фундаментальный, он
походил на гигантский океанский лайнер, окруженный мелкими лодочками блочных
пятиэтажек. Нужный подъезд оказался закрыт на кодовый замок. Я попрыгала пару
минут на морозе, сейчас кто-нибудь выйдет, а я войду. Так и случилось. Из
дверей выскочила девочка примерно одного возраста с Кристиной и побежала к
автобусной остановке. Она явно проспала и теперь торопилась успеть хотя бы на
третий урок.
Я вошла в гулкое помещение, поднялась на
второй этаж и позвонила. Дверь распахнулась мгновенно, словно хозяйка ждала
меня.
– Вам кого? – прошелестело нечто,
показавшееся на пороге.
На секунду я растерялась. Кого я вижу перед
собой? Евгений Арчибальдович и Инесса Матвеевна еще относительно молодые люди,
а перед моими глазами маячит старуха с седыми, давно не мытыми волосами,
изможденным, морщинистым лицом и тусклыми глазами. Может, это престарелая
бабушка Евгения?
– Вам кого? – прошептала бабуся.
– Э… можно Славского?
– Евгений Арчибальдович скончался, –
грустно сообщила бабушка.
– А Инесса Матвеевна?
– Слушаю вас.
Я чуть не заорала: «Не может быть!» – но
вовремя прикусила язык и принялась вымученно улыбаться.
– Здравствуйте, страшно рада
познакомиться.
– Вы кто?
– Мама Ксюши Савченко.
Инесса Матвеевна сделала шаг назад и
прислонилась к стене.
– Не понимаю.
– Я мама Ксюши Савченко, гражданской жены
вашего сына.
Инесса Матвеевна сцепила пальцы рук, как-то
жутко вывернула их и еле слышно спросила:
– Какого сына?
Я попыталась сохранить на лице улыбку,
очевидно, у дамы склероз, случается иногда такое даже с не слишком старыми
женщинами.
– У вас есть мальчик, Женя, – стала
я растолковывать Инессе Матвеевне. – С ним живет девушка Ксюша, это моя
дочь. Вот я и приехала познакомиться.
– У меня нет сына, – тихо ответила
Инесса Матвеевна.
– Как это?
– Он погиб несколько лет тому назад.
– Извините, – пробормотала я,
отступая к лестнице, – в справочной мне дали ваш адрес.
– Ошиблись, – грустно ответила
женщина.
– Бога ради, простите.
