– Говори, – прошептала она, –
ну, живо!
Пришлось повторить рассказ. Когда фонтан
сведений иссяк, несчастная мать просидела несколько минут молча, потом
решительно заявила:
– Нет, не верю! Анечка жива, просто
куртку кто-то украл и продал.
– Да-да, – поспешила согласиться
я, – именно так и было!
– Аня скоро вернется!
– Всенепременно!
– Может, вам прилечь? – вклинилась в
наш разговор Лиза.
Елена Тимофеевна покачала головой, потом
решительно сказала мне:
– Я много зарабатываю, кое-что отложила,
хочу поехать с Полей к морю. Если ты узнаешь, каким образом курточка оказалась
в магазине, хорошо заплачу. Может, Аню где-то прячут! Держат на цепи в подвале!
Я с сомнением посмотрела на курточку. Вещь
белоснежная, никаких следов, кроме крохотного мазка лака, на ней нет, в версию
с подвалом и цепью верилось с трудом.
– Так как, узнаешь? – настаивала
Елена Тимофеевна. – Я отлично тебя вознагражу.
– Спасибо, мне не нужны деньги.
Елена Тимофеевна вновь вцепилась в мое плечо.
– Сама бы побежала, да не могу!
Во-первых, девочка приболела, в садик не ходит, дома сидит, а во-вторых,
ученики потоком идут, мне уроки не отменить.
Очевидно, на моем лице отразились какие-то
колебания, потому что Елена Тимофеевна применила иную тактику. Большие карие
глаза ее наполнились слезами.
– Помоги мне, – прошептала
она, – я измучилась вся. Если скажут, что с трупа курточку сняли, поплачу
и успокоюсь. Сил больше нет никаких!
Да уж, лучше ужасный конец, чем ужас без
конца.
– Ладно, – кивнула я, – сейчас
вернусь в секонд-хенд и попробую разведать, что к чему!
Елена Тимофеевна бурно зарыдала, Лиза кинулась
к холодильнику за лекарством. Женщина выпила микстуру и прошептала:
– Спасибо, у тебя лицо доброго и хорошего
человека. Спасибо. Естественно, я отблагодарю тебя по-царски.
Елена Тимофеевна явно решила, что я собираюсь
помочь ей из корыстных побуждений. Конечно, лишние деньги никогда еще никому не
мешали, но я вовсе не из-за финансового интереса полезу в эту историю. С одной
стороны, мне жаль женщину. Оказаться в ситуации, когда ничего не известно о
дочери, – ужасно. Но есть еще одно обстоятельство: я стихийно превратилась
в писательницу, создающую криминальные романы. Любовь к детективам сидит во мне
с юности, с тех самых пор, когда отец Томочки привез из-за границы чемодан с
яркими томиками. Как я вдруг из репетиторши превратилась в литератора,
рассказывать тут не стану
[1]. Скажу лишь,
что писать книги намного интересней, чем читать. Одна беда! Я совершенно не
понимаю, откуда писатели берут сюжеты для своих повестей и романов. У меня
начисто отсутствует фантазия. Зато, если требуется описать произошедшие
события… О, тут мне нет равных. Редактор Олеся Константиновна постоянно хвалит
Арину Виолову, это мой псевдоним, за яркий стиль и запоминающиеся образы.
Правда, начав за здравие, она обычно заканчивает за упокой:
– Виола Ленинидовна, вы, безусловно,
талантливы, но писать следует чаще! Работайте упорней, вот Смолякова молодец,
что ни месяц – то рукопись! А вы! Еле-еле, с остановочками, так и читателей
потерять можно! Ну-ка, принимайтесь за работу!
Я, как правило, киваю головой, улыбаюсь и
клятвенно обещаю, что через пару недель принесу готовую рукопись. Но выхожу на
улицу, и улыбка мигом стекает с лица. Эта Смолякова просто пионер, любимец
старших! Где она берет материал для книг, где?
Теперь понимаете, чем меня привлекла ситуация
с курткой? Из этой истории может получиться книга. А не далее как вчера Олеся
Константиновна мне сурово заявила:
– Наше издательство предпочитает пишущих
авторов!
Эти слова прозвучали как последнее
предупреждение, и я испугалась, а потом приуныла. И вот сегодня судьба посылает
мне настоящий подарок. Дело за малым, узнать, что стало с Аней.
Я выскочила во двор, накинула на голову
капюшон и быстрым шагом направилась к автобусной остановке.
Глава 3
Продавец скучал в одиночестве. Увидав меня, он
несказанно обрадовался.
– Еще разок заглянуть решили? Правильно.
У нас есть джинсы клевые, хотите?
– Нет, спасибо, – мягко остановила я
его.
Но юноша просто фонтанировал энтузиазмом:
– Тогда свитерок, а? Розовый, вам пойдет.
– Успокойся, – сурово сказала
я, – покупать я ничего не буду, за другим пришла, ответь-ка, дружок, где
вы вещи берете для продажи?
Мальчишка принялся самозабвенно врать. Якобы у
него есть хороший приятель, бывший одноклассник Павел Рихт. Павлик из немцев,
его родители, как только представилась возможность, слиняли на историческую
родину. В Германии Павлик превратился в Пауля, но больше никаких изменений с
ним не произошло. Он как дружил с Аликом – так звали продавца, – так и
дружит до сих пор.
Алик после десятилетки в институт не поступил,
не добрал баллов, пришлось ему искать работу, хорошо хоть родители подсуетились
и сделали ему белый билет, иначе бы стоял он сейчас с ружьем около
какого-нибудь сарая.
– Ты очень-то в подробности не
вдавайся, – рассердилась я, – всю свою жизнь мне не выкладывай,
только про одежду расскажи.
– Ага, – кивнул Алик и снова
затарахтел.
Думал он, значит, думал, чем заняться, а тут
Павлуха, то есть Пауль, звонит и предлагает наладить совместный бизнес. Немцы –
люди капризные, избалованные, давно живут в товарном изобилии, и если у
магазинов одежды остались не распроданные в сезон вещи, то избавиться от них
практически невозможно. На следующий год никто не купит залежавшийся товар.
Поэтому многие универмаги с радостью…
– Эту версию я уже слышала, –
прервала я Алика, – ты мне, дружочек, правду расскажи.
– Какую? – удивился парень.
– Правда бывает одна, – ласково
улыбнулась я, – правдивая, остальное – ложь!
– Чего-то не пойму я вас! –
промямлил Алик. – Шмотки Павлуха присылает, а я тут вот торговлю
налаживаю, надеюсь, пойдет… Вы же курточку купили?
– Купила.
– Понравилась?
– Чрезвычайно.
– В чем проблема тогда?
