Вся кровь бросилась мне в голову. В нашей
стране постоянно говорят о реформе образования, сетуют на малое финансирование
и плохие учебники. Да не в этом дело, господи. К сожалению, в подавляющей массе
у нас в школах преподают климактерические, озлобленные на весь свет тетки, не
умеющие и не желающие любить детей. Такой хоть миллион долларов в месяц плати –
она не изменится. И у бедных родителей остается только один выход: униженно
кланяясь, носить в школу презенты, надеясь, что гарпия не станет ежедневно
плеваться ядом в их ребенка.
Но я вовсе не желаю прогибаться перед Варварой
Карловной! Схватив дневник и забыв попрощаться, я вылетела из класса и чуть не
сбила с ног высокую девочку.
– Прости, пожалуйста!
– Ничего, – ухмыльнулась
десятиклассница, – от Вороны все в ненормальном состоянии выскакивают.
– От какой Вороны? – не поняла я.
– Так от Варвары Карловны. Жутко
противная!
– Абсолютно с тобой согласна, –
кивнула я, – отвратительная особа.
– Учителя все такие, – отмахнулась
девочка, – сволочи, скорей бы уж в институт поступить, сил никаких не
осталось!
– И куда пойдешь?
– Уж не в педагогический, –
скривилась она, – за всю жизнь я только одну приличную учительницу
встретила, Елену Тимофеевну, она репетировала мою сестру.
Сочетание имени и отчества показалось мне
знакомым, и я невольно воскликнула:
– Елена Тимофеевна Кузовкина?
– А вы ее знали? – удивилась
девочка.
– Ну… у нее еще дочка есть, Аня, и
внучка.
– Аня пропала, – принялась мне
рассказывать школьница, – уж, наверное, год прошел. Елена Тимофеевна очень
убивалась, а потом и сама… Представляете, моя сестра к ней прибежала, а та урок
отменила – к ней гости пришли. Так вот: она сгорела в квартире заживо!
– Какие гости? – удивилась я. –
Тебя как зовут?
– Вера Мордвинова.
– Можно с твоей сестрой поговорить?
– Зачем?
– Мне необходимо.
– Ступайте в пятый «Б», на продленке она,
зовут ее Зина Мордвинова, – ответила Вера и побежала вверх по лестнице.
Глава 18
Я поплутала немного по коридорам, отыскала
нужный класс и толкнула дверь, сама не понимая, зачем иду к Зине. Но кто-то
просто толкал меня в спину и шептал в ухо: «Поговори с девочкой».
Зиночка, крохотная девчушка с серьезным
личиком, грызла яблоко, стоя у окна. Учителя в помещении не было, и
предоставленные сами себе пятиклассники отчаянно безобразничали. Я села за
парту и спросила:
– И куда подевалась учительница?
– Заболела «продленка», –
по-взрослому сурово ответила Зиночка, – гипертонический криз у нее, прямо
с урока увезли. Директриса приходила, пообещала всех выгнать, сказала, мы ее
довели. Только училка первая орать начала, потом покраснела и упала.
– Зиночка, ты занималась с Еленой
Тимофеевной? – перевела я стрелку разговора на другие рельсы.
Девочка кивнула:
– Вот она хорошая была, никогда не
кричала, очень понятно все объясняла. Ну почему в школе таких нет?
Бесхитростный ребенок тарахтел без умолку. Чем
больше Зиночка говорила, тем больше нравилась мне Елена Тимофеевна. Впрочем,
она и при первой нашей встрече сразу произвела отличное впечатление, и, оказывается,
не зря. Зиночка, рассказывая о своем репетиторе, употребляла только
превосходную степень. «Самая умная, самая хорошая, лучше всех знала предмет».
Елена Тимофеевна приходила к Зиночке днем,
когда родители девочки были на работе. Пару раз она пожурила Зину за то, что та
ест хот-доги, купленные у метро, потом спросила:
– Разве твоя мама не варит обед?
– Да стоит суп, – махнула рукой
Зиночка.
– Почему же не ешь его?
– Так греть надо!
– Ах ты, лентяйка! – усмехнулась
Елена Тимофеевна. – А ну, веди меня к холодильнику.
С тех пор Елена Тимофеевна, придя к Зине,
сначала ставила на плитку кастрюлю с супом и только потом раскрывала учебники.
А еще она умела делать брелочки из бисера, плести фенечки, всегда выслушивала
Зиночку и уговорила ее мать завести собачку. Еще больше Зина любила сама ходить
к учительнице. Случалось это тогда, когда болела внучка педагога. У Елены
Тимофеевны дома всегда находились для Зиночки сладости и приятные сюрпризы.
Зина очень горевала, узнав, что Елена Тимофеевна погибла.
– Представляете, – рассказывала
пятиклассница, – я с ней в тот день так и не позанималась! Пришла,
позвонила, а Елена Тимофеевна выглянула на лестницу и говорит:
– Извини, Зина, совсем Полиночка
разболелась, похоже, у нее свинка. Тебе не надо в квартиру входить! Ступай
домой!
Зиночка уже собралась развернуться, но тут
дверь распахнулась настежь, и на площадку вылетела хохочущая девочка. Зина
страшно удивилась. Полина совсем не выглядела больной, и она не была похожа
сама на себя.
– А ну, немедленно домой, – раздался
из квартиры голос.
– А это кто? – полюбопытствовала
Зина.
– Соседка из той квартиры, – ткнула
пальцем в левую дверь Елена Тимофеевна, – пришла муки в долг попросить и
дочку прихватила, очень неразумный поступок. Сказала же ей, что у меня в доме
свинка, ан нет, привела ребенка. А ну как заболеет? И я буду чувствовать себя
виноватой. Ступай, Зина, гуляй две недели спокойно.
– У меня теперь другая
учительница, – сказала грустно Зиночка, – совсем не такая хорошая!
Я вышла из школы и подошла к автобусной остановке.
Постою минут пять-шесть, подожду. Если маршрутки не будет, побегу к метро, тут
не так далеко, за десять минут управлюсь.
Ничего странного в рассказе Зиночки не было.
Учительница попросила ее прийти к себе и отменила урок, когда узнала, что у внучки
инфекционное заболевание. Совершенно нормальный поступок. Половина репетиторов
поступила бы так же. А другая половина, не желая терять заработок, не стала бы
принимать мер безопасности. Но, похоже, Елена Тимофеевна была не из таких.
Однако почему меня «царапает» эта ситуация? Ну что в ней такого странного?
Пытаясь разобраться в своих эмоциях, я
терпеливо ждала автобуса. Внезапно под стеклянную крышу вошла полная женщина,
замотанная в платок, и сердито сказала мальчику, сидящему на скамейке:
