– Но вспоминал ее?
– Конечно, красивая девка, –
протянул Сережа, – только таких по улицам табуны ходят, не стоит
расстраиваться! Поела сладкого, прокрутила динамо и удрала. Со мной подобное
уже бывало пару раз, есть такие экземпляры. Познакомятся с парнем, раскрутят
его на подарок или ресторан, а потом потихоньку испаряются, стервы!
На улице уже стемнело, я пошла к метро. Было
пять часов вечера. Ладно, на сегодня беготня по городу закончена, пойду
заниматься домашними делами, в ванной меня ждет стиральная машина, набитая
чистыми, но вконец измятыми рубашками Олега. Придется приковываться к
гладильной доске.
Но меня поджидал сюрприз. В «прачке» бойко
крутились ползунки Никиты, а рубашки Олега, идеально выглаженные, висели в
шкафу. Я сунулась в комнату к Томочке, обнаружила, что там темным-темно, и на
всякий случай шепнула:
– Томусик, мерси за рубашки.
– Не за что, – прошелестело с
кровати, – я очень люблю гладить.
Чувствуя болезненные уколы совести, я пошла на
кухню. Томочка, сделав вам доброе дело, никогда не станет охать, ахать и
демонстрировать, чего ей стоило вам помочь. Наоборот, изобразит, что получила
полнейшее удовольствие. Позавчера она оттащила на помойку ведро и восторженно
заявила:
– Нет, все-таки хорошо, что у нас
мусоропровод сломался и теперь нужно бегать во двор. Такая красота кругом,
просто царство Берендея!
И так всегда, другая бы стонала: «О, надо в
мороз идти на улицу, о, злая судьба!» – а Томочка во всем находит радость.
Однако какая я дрянь! Свалила на нее всю домашнюю работу. Ладно, завтра сбегаю
в школу, улажу ситуацию с Кристиной и ничего не стану рассказывать Томе.
Следующее утро началось с похода в учебное
заведение. Я всю жизнь прожила в одном районе. Несколько лет назад мы купили
новую квартиру и перебрались из своей блочной пятиэтажки в красивую башню. Но
ареал обитания остался прежним, мы просто переехали на соседнюю улицу, поэтому
школу, в которую ходит Кристина, я очень хорошо знаю. Примерно года три назад на
ее дверях появилась табличка «Гимназия», но по сути в ней ничего не изменилось.
Кристя ходит сюда лишь по одной причине: другой школы в нашем микрорайоне нет,
а те, что расположены чуть подальше, еще хуже. В прошлом году мы хотели
перевести ее в отличное общеобразовательное учреждение, расположенное на
Юго-Западе столицы, но потом отказались от этой затеи, так как посчитали:
несчастному ребенку, чтобы успеть к первому уроку, придется вставать в
полшестого.
Потом возникла идея перевести ее в платный
колледж, но Томочка подумала-подумала и сказала:
– Мне кажется, это будут зря потраченные
деньги. Лучше я отложу их на оплату репетиторов, которые понадобятся в
одиннадцатом классе, когда Кристя начнет готовиться в институт.
На том и порешили, Кристина осталась в своей
школе.
Классная руководительница, противная, толстая
Варвара Карловна, услыхав, что я пришла по поводу Кристи, язвительно заявила:
– Я очень рада, что мать наконец обратила
внимание на просьбы несчастных педагогов и соизволила осчастливить нас своим приходом.
Я хотела было возразить, что у Кристи нет
матери, Томочка ей мачеха
[5], а я никто
ей, но решила не вмешиваться в гневную речь педагога. Однако через пять минут я
все же не удержалась и прервала нескончаемую гневную тираду:
– Судя по вашим высказываниям, Кристю
следует отправить на зону для особо опасных преступников сроком этак лет на
сорок.
Варвара Карловна запнулась, а потом возмущенно
воскликнула:
– На нее все жалуются!
– Если можно, поконкретней, –
обозлилась я.
– Ну… Анна Яковлевна, географичка.
– И в чем там дело?
– Ваша Кристина использовала мел для
рисования на доске!
А следовало искрошить его и рассыпать по полу?
Но я удержалась от замечания и уточнила:
– Это все?
– Если бы!
– Что еще?
– Она постоянно позорит школу своими
майками!
Я уставилась на Варвару Карловну. Самое
интересное, что сия дама ведет уроки русского языка и литературы. К моим щекам
начал приливать жар. Но Варвара Карловна, очевидно, решила, что посетительница
возмущена поведением дочери, потому что принялась со скоростью света
перечислять ее «преступления».
«Рассуждала о директоре. Пришла в юбке,
порочащей ее достоинство. Поведение жутко невообразимое. Вчера в столовой не
ела, не пила, не разговаривала. Переспрашивает на уроках всякую ерунду. Гадит
каждый день».
Услыхав последнее заявление, я, сдерживая
гнев, поинтересовалась:
– Что такое хохотальник?
– Кто? – осеклась Варвара Карловна.
Я вытащила из сумки дневник Кристи, нашла
нужную страницу и подсунула под нос классной.
– Читайте.
– «Причиной срыва урока явился раскрытый
в сторону учителя хохотальник Кристины», – озвучила Варвара Карловна.
– И кто это написал? – наседала я.
– Я, – гордо ответила Варвара
Карловна, – ваша дочь разинула на сочинении рот и принялась хохотать!
– А этот перл тоже ваш?
– Какой?
– Вот внизу: «Явилась на урок физкультуры
в брюках с чужого плеча».
– И чего? – посинела Варвара
Карловна. – Абсолютно правильное замечание! Вы бы видели, в каком виде
девица вошла на занятия. Мне пожаловался преподаватель.
Я тяжело вздохнула, у некоторых людей нет
музыкального слуха, встречаются не способные к математике, а еще есть особы без
чувства языка. Вчера я включила радио и услышала вдруг: «Икалось поехала…» Я
очень удивилась и решила, что ведущая оговорилась, но потом услышала еще раз:
«Икалось села». Лишь через пару минут до меня дошло: передача посвящена Марии
Каллас, великой оперной певице, и журналистка хотела, видимо, сказать: «И
Каллас поехала», а потом: «И Каллас села», и что же вышло? Но на радио
непрофессиональный человек не страшен, ну, улыбнутся слушатели, ну напишут
гневное письмо, и все. А в школе? Там, где Варваре Карловне дана безраздельная
власть над детьми?
– Похоже, мы с вами не
договоримся, – прошипела классная, – ваша отвратительная девочка –
просто исчадие ада…
