Значит, Аня Кузовкина и Ксюша Савченко
все-таки были знакомы между собой и вместе «трудились» у «гадалки». Интересно,
почему у Ксюши оказалась куртка Ани, да еще с ее паспортом? Анечка ушла из дома
на секундочку за почтовым переводом именно в этой белой курточке с мехом. Если
человек, позарившийся на ее деньги, убил девушку, то как куртка попала к Ксюше?
Напрашивались два вывода. Либо Аня не ходила на почту, обманула Елену
Тимофеевну, поехала куда-то с Ксенией. Анечка ведь не рассказывала матери, что
работает у Элизы, скрывала. То ли не хотела давать маме деньги, то ли понимала,
что Елена Тимофеевна, добропорядочная, правильная женщина, никогда не одобрит
то, чем занимается ее дочь. И потом, Алина сказала, что они были вместе.
Я встала и уперлась лбом в холодное, отчего-то
влажное стекло.
А может, Аня жива? В морге-то лежала Ксюша
Савченко, я теперь это хорошо знаю, и что мне прикажете делать?
Внезапно в голове ракетой вспыхнула идея.
Господи, как просто! Эля занимается мошенничеством, и не всегда ее задумки
выглядят невинно. Одноклассница не сразу введет меня в курс дел, впрочем, кое о
чем вообще скорей всего ничего не расскажет. Вполне вероятно, что Аня и Ксюша
по указке Эли провернули какое-то гадкое дело, а клиент, не догадавшись об их
связи с госпожой Элизой, решил сам разобраться с девочками. Ксюшу он убил, Аню,
наверное, тоже, а может, нет… Дело за малым: заглянуть в список клиентов Эли и
понять, кто из них рассвирепел до последней степени.
Утро началось с истерического вопля Марины
Степановны:
– Владимир Семенович! О, он нашелся!
Лаврик! Мой малыш!
Я, заснувшая только в шесть утра, страшно
разозлилась, натянула халат и, выйдя на кухню, довольно зло спросила у Вована,
меланхолично пившего кофе:
– Чего она так орет?
– Лаврик отыскался.
– Это кто?
– Кот.
– У вас есть кот?
– Пропал на даче в октябре, –
пояснил Вован, – а сегодня утром мне на мобилу позвонил сторож и говорит:
«На пороге вашей дачи Лаврик сидит, орет, забирайте животину». Вот вечером
поеду.
– Как это вечером? – завизжала
Марина Степановна, влетая на кухню. – Владимир Семенович! Вы с ума сошли,
я пожалуюсь Лоре! Поезжайте прямо сейчас.
– Но у меня работа! – возразил
Вован.
– Вы за свою работу жалкие копейки
получаете, – кинулась в атаку Марина Степановна, – Лора давно велит
службу бросить и в администраторы к ней идти. Кому ваша служба нужна? А? Какой
с нее прок?
Вован слегка покраснел.
– Мама, вы великолепно знаете, что я
борюсь с преступностью.
– Без вас с ней драться станут, –
мигом возразила Марина Степановна, – бесполезное, между прочим, дело, как
воровали, так и будут воровать! Вы, Владимир Семенович, глупостями занимаетесь!
Никакого толку от вашей работы…
Честно говоря, я пожалела бедного мужика, не
повезло ему с маменькой, вылитая Медуза горгона!
– И если вы сейчас не поедете за
Лавриком, – злобно закончила Марина Степановна, – я, во-первых,
пожалуюсь Лоре, во-вторых…
– Хорошо, – неожиданно покорно
кивнул Вован, – уже бегу.
Марина Степановна замерла, потом процедила:
– Неужели, прежде чем выполнить просьбу,
надо довести меня до инфаркта. – Она выплыла из кухни, в воздухе остался
лишь запах противно-въедливых духов.
– Ты зачем потакаешь всем ее
капризам? – налетела я на Вована.
Тот протянул руку, украшенную чудовищными
перстнями, за хлебом и пробормотал:
– С матери станется Лорке нажаловаться,
прямо сейчас ей все сообщит.
– Каким же это образом? Насколько я
поняла – твоя жена на гастролях!
Вован с легкой улыбкой посмотрел на меня.
– Вилка, человечество давно придумало
мобильные телефоны! Если Лора узнает, что я не захотел поехать за Лавриком,
спокойная жизнь кончится! Нет уж, лучше сделать, как велят, меньше проблем.
Дача-то недалеко, сразу за Кольцевой. Туда-сюда, за два часа обернусь! Эх,
знала бы ты, как я этого кота ненавижу! Прямо скулы сводит! С огромным
удовольствием удавил бы мерзавца и содрал с него шкуру, хотя вообще-то кошек
люблю! Вон ваша какая симпатичная!
Высказавшись, Вован встал, взял с подоконника
ключи от «Лексуса» и, тяжело вздыхая, ушел. Я оглядела кухню. Делать нечего,
придется заниматься уборкой. В нашей семье исторически сложилось так, что
Томочка готовит и гладит, а я бегаю по комнатам с пылесосом и приношу продукты.
В общем-то, это совершенно правильно, у Томуськи аллергия на любые чистящие
средства и очень слабые руки, а я запросто несу десять килограммов картошки.
Только не надо, прочитав последнюю фразу, удивленно восклицать:
– Какая картошка! У вас же мужья есть!
Пару раз мы пробовали отправить Олега и Сеню
на рынок, давали им список необходимых продуктов, но всегда получали нечто
неудобоваримое. Ни я, ни Томочка так и не сумели объяснить супругам, что
картофель, из которого получается замечательно вкусное пюре, следует брать
среднего размера. И Олег, и Семен притаскивали клубни величиной с кирпич,
приговаривая:
– Вот какая классная картошка, одной на
всю семью хватит, да еще самая дешевая в ряду была!
Конечно, самая дешевая, потому что все хозяйки
знают: «чернобыльский» вариант овощей брать не следует, внутри они будут либо
гнилыми, либо пустыми.
Руки привычно делали нудную домашнюю работу, в
голове не было никаких мыслей. Я пропылесосила квартиру, натерла полиролью
мебель, отдраила раковину, оттерла зеркало в ванной, перемыла стаканчики и
баночки, стоящие на полочке… И тут раздался звонок.
Я побежала в коридор, распахнула дверь и
увидела Вована, держащего эмалированный таз, прикрытый пакетом.
– Уже съездил?
– Говорил же, что близко, – прогудел
Вован, – на, неси на кухню.
– Это что?
– Котик, – ответил он, –
передай Марине Степановне.
С этими словами мужик развернулся и, покачивая
ключами от «Лексуса», вскочил в лифт. Я осталась в прихожей, держа сунутый мне
таз. Однако странный у них кот, сидит, молчит. Наша кошка, когда мы вывозим ее
на дачу, орет, словно оглашенная, царапается, плюется. Пришлось купить
специальную сумку-перевозку для фурии. А этот Лаврик съежился в тазу… Я отнесла
таз на кухню и крикнула:
– Марина Степановна!
– Чего тебе? – высунулась из комнаты
свекровь Лоры.
– Лаврик прибыл.
