– Так бабка приходила, – пояснил папенька, нацеливаясь на
опята. – Предложила купить за бесценок. Чистенькая такая старушка, в белом
платочке, навроде маменьки моей покойной, видать, пенсия маленькая. Вот и
приторговывает консервами. Да глянь, какие отличные грибки! Картинка!
В то же мгновение в моей голове пронеслась цепь картинок,
словно кто-то включил видеокассету в убыстренном режиме. Вот соседка Вики
Виноградовой, миловидная дама в брючном костюме, с укоризной восклицает: «Разве
можно покупать грибы у незнакомых? Да и у знакомых не надо!» Вот в разговор
вступает мужчина из соседней квартиры: «А у нас так знакомая отравилась! Сама
сделала – и ау, спасти не успели. Мы с женой после этого случая только варенье
варим».
Я вскочила на ноги с воплем:
– Не смей! – и выбила у папеньки из рук ложку.
– Ты че. Вилка, оборзела! – заорал Ленинид. Я схватила миску
с грибами и вывалила их в помойное ведро – Не ешьте, они отравлены.
– Офигеть можно! – покачал головой Семен. – Вот до чего
доводит людей работа над криминальными романами. Мания преследования! Случай,
описанный в науке!
Не обращая внимания на насмешки, я стала собирать тарелки и
ставить в мойку.
– Объяснит мне кто-нибудь, что происходит? – взвился
папенька. – В кои-то веки сели все вместе поужинать, и пожалуйста! Ну не
хренота ли? Там еще в банке грибы остались?
Я быстро схватила трехлитровую банку.
– Нет!!!
– Ваще, блин! – завозмущался Ленинид. Но его прервал
спокойный голос Олега:
– Не трогай опята. Похоже, грибы есть не надо. Я с
благодарностью глянула на мужа.
– Но почему? – удивленно спросил Сеня. Куприн отложил вилку.
– Очень надеюсь, что сейчас госпожа Тараканова спокойно
сядет на свое место и объяснит нам несколько вещей: отчего сюда прибыли
несъедобные грибочки, где она ночует и в какую лужу вляпалась на этот раз?
После этого высказывания супруг в упор посмотрел на меня.
Сеня, Томочка и Леонид тоже уставились, не мигая, в мою сторону.
– Э…э…э… – забормотала я. – Разговор долгий, время позднее.
– А мы не торопимся, – сообщил Ленинид.
– Это точно, – каменным тоном подтвердил Олег. Я увидела на
лице у мужа самое нехорошее, злое выражение и принялась каяться.
Глава 29
Я понимаю, что вам хочется узнать, каким образом распутались
все завязанные узлы. Я сама чуть с ума не сошла от любопытства, потому что
Куприн, услыхав мой подробный отчет, отобрал диктофон, пленки с записями и
запер меня дома. В принципе, я могла открыть дверь, Олег не приковал меня цепью
к батарее. Но он безо всякой улыбки заявил:
– Если выйдешь из дома до моего разрешения, можешь назад не
возвращаться!
– Ты меня выгонишь! – возмутилась я. – Вот благородный
поступок! Олег скривился.
– Сам уйду!
Отчего-то я испугалась и просидела семь дней тихо-тихо, из
чистого подхалимства жаря каждый вечер блинчики! В воскресенье вечером Сеня не
выдержал:
– Послушай, Олег, может, разрешишь Вилке выходить из
квартиры? А то я превращусь в кабана!
Куприн пропустил замечание мимо ушей, но и не стал ругаться
Я сочла момент подходящим и робко попросила – Ты бы хоть чуть-чуть рассказал –
Нет! – гаркнул Олег, и тут зазвонил телефон. Я потянулась к аппарату – Нет, –
вновь рявкнул муженек и сам схватил трубку, но уже через секунду сунул ее мне:
– Тебя, из издательства – Алло, – пролепетала я, – слушаю.
Вот еще одна странность: едва услышу голосок Олеси
Константиновны, начинаю ощущать себя котенком, который написал на ковер. Ну
почему из моей груди вырывается идиотское прихихикивание, а ноги сгибаются в
коленях?
– Виола Ленинидовна, где рукопись? – спросила редактор.
– Э. , дописываю.
– Но срок истек вчера!
– Дайте мне еще две недельки, пожалуйста! Из трубки донесся
тяжелый вздох.
– Уважаемая Виола Ленинидовна, «Марко» заинтересовано в
работающих авторах. Вот Смолякова, если договорились на восьмое число, седьмого
уже тут – Прошу только четырнадцать дней.
– Ладно, – сухо бросила редактор и отсоединилась. Я
уставилась в окно. Так! Все ясно, из «Марко» меня выгонят! Книгу не написать!
Развязки не знаю, а Олег не расскажет! И просить его не стану В носу защипало.
Я попыталась проглотить комок в горле и внезапно заревела в голос. До сих пор
плакала лишь от злобы, но сейчас по щекам текли слезы отчаяния!
– Вилка, – бросилась ко мне Томочка, – что случилось?
Успокойся!
Но я терпеть не могу, когда меня начинают утешать, я вообще
не люблю выглядеть слабой, несчастной, беспомощной маргариткой. Нет, Виола
Тараканова сильная! Но слезы лились по лицу, а я неожиданно ляпнула:
– Никогда! Никогда мне не стать знаменитой писательницей!
В тот же момент я разозлилась на себя до зубной боли. Вот
нюня! Нечего рыдать на глазах у всех! Пытаясь справиться с истерикой, я
понеслась в ванную, на бегу услышав укоризненный возглас Томочки:
– Олег! Как тебе не стыдно!
Примерно через час, умытая и внешне спокойная, я вернулась в
гостиную, где домашние продолжали смотреть телевизор Надеюсь, у них хватит ума,
чтобы не лезть ко мне, пусть наслаждаются фильмом по Агате Кристи.
Но Олег мигом щелкнул пультом, экран погас.
– Теперь слушайте, – велел супруг, – история длинная,
запутанная Не веря своему счастью, я плюхнулась на диван. Не может быть! Куприн
решил все рассказать!
– Нам кажется, – завел муж, – что Великая Отечественная
война была так давно, что никаких свидетелей не осталось, но это не правда.
Человеку, рожденному в двадцать первом году, в нынешнем едва перевалило за
восемьдесят. Конечно, возраст почтенный, но далеко не все старики маразматики и
инвалиды. Кое-кто может похвастаться хорошим здоровьем и крепким умом. Чем
дальше от нас годы той кровопролитной войны, тем больше появляется легенд.
Отличить правду от лжи становится трудно.
