– Господа, – совершенно спокойно произнес он, – Арина
воспитывалась в племени Мамбо-тонго, у его членов существует обычай: если
приехал куда впервые, следует, в качестве приветствия, поцеловать землю у
порога. Надеюсь, Арина скоро забудет об этой привычке, потому что, сами
понимаете, почва в непромышленной африканской стране и асфальт в Москве – это
две большие разницы. Арина, радость наша, остановитесь! В России не следует так
уж точно выполнять обычаи!
Сильные руки подняли меня, встряхнули и поставили на
шпильки.
– Спасибо, – прошептала я, ковыляя за Федором по лестнице.
– Нема за що, – тихо ответил пиарщик, – кушай на здоровье.
Следующее испытание ожидало меня за столом. В меню оказались
сплошь неизвестные блюда: стейк из аллигатора, суп из буйволиных хвостов,
жаркое из обезьяны, ростбиф из носорога, уши слона с овощами и таинственное
нечто под названием «Крас-тонго».
– Арина чувствует себя тут как дома, – щебетал Федор, листая
карту, – милая, что вкусней: обезьяна или аллигатор? Что есть станем? О..,
кобра в горшочке, пойдет?
– Нет, – пискнула я, чувствуя, как желудок, словно лифт в
многоэтажном здании, рвется вверх. – Только не змею.
– Отчего же? – ерничал Федор. – Похоже, их тут хорошо
готовят.
Я разозлилась. Он должен мне помогать, а не топить.
– Сейчас не сезон для кобры, ее едят только зимой, в момент,
когда пресмыкающееся накопило жир, – бодро соврала я. Федор удивленно глянул на
меня.
– Да? Не знал. Видите ли, я, в отличие от вас, никогда не
жил в Африке. Тогда обезьяна на вертеле? Это как? Можно в июне?
– Нет, – взвизгнула я, коченея от ужаса. – Хочу рыбу, вот..,
мурасу в листьях.
– Нет проблем, – пожал плечами Федор и поманил пальцем
почтительно кланявшегося негра. – Значитца, даме рыбку, мне салат из овощей, а
вот тем трем дядям…
– Нам чего попроще, – хором сказали журналисты, – водки и
мясо нормальное, не аллигатора.
Пока готовили заказ, я давала интервью. Процесс протекал
оригинальным образом. Когда журналист задавал вопрос, ну, к примеру:
«Расскажите о вашей семье», Федор мигом начинал отвечать:
– Арина не замужем и не имеет детей, но она считает, что
личная жизнь неприкосновенна, и давать комментарии по этому поводу
отказывается. Да, дорогая?
Следовал крепкий тычок в бок, и я, словно дрессированная
собачка, начинала кивать, приговаривая:
– Да, конечно, естественно.
Потом принесли еду. Корреспонденты с жадностью набросились
на угощение, Федор начал лениво ковырять вилкой в салате, я попробовала рыбу.
Таинственную мурасу подали целиком. Справа – большая голова с выпученными
глазами, слева – хвост, посередине нарезанные куски. Неожиданно рыба оказалась
вкусной, и я, не ожидая никаких подвохов, съела один ломоть и хотела приняться
за второй. Не успела я воткнуть вилку в мякоть, как голова моргнула глазами.
– Мама! – заорала я.
– Что такое? – подскочил Федор.
– Она моргает!
– Кто?
– Рыба.
– Да-да, конечно, моргает, – начал успокаивать меня
подоспевший официант, – не сомневайтесь, мурасу подана, как и полагается,
живой, у нас все без обмана.
Чувствуя, что съеденная рыба вновь оказалась во рту, я
прошептала:
– Воды.
– Какой? – засуетился негр. – Может, лучше Бумбо?
– Да, – кивнула я, – только скорей, сейчас умру!
Через пару секунд передо мной возник запотевший стакан. Я,
игнорируя соломинку, одним махом опрокинула в себя прохладную жидкость. Тошнота
слегка отступила. Я глянула в пустой фужер и чуть не лишилась чувств. На дне
лежало нечто, больше всего похожее на огромного черного таракана.
Рыба и вода стремительно начали подниматься из желудка
вверх. Я вскочила и, спотыкаясь о настеленные повсюду циновки, рванула на
поиски туалета.
Слава богу, санузел оказался не африканский, а самый обычный
– с чистым, нежно-розовым унитазом и маленькой раковиной. На стене висело
огромное зеркало. Я отвернула кран и увидела в посеребренном стекле жуткую
морду. Глаза с темно-зелеными веками и слегка размазавшейся тушью казались
огромными, щеки горели лихорадочным румянцем, губы пламенели остатками помады,
волосы стояли дыбом, словно их хозяйку шандарахнуло током. В довершение картины
у чудовища на груди болталась железная цепь с куском бронзы… Понадобилась целая
минута, чтобы осознать, что данный монстр – я.
Пальцами, унизанными идиотскими перстнями, я попыталась
пригладить лохмы. Господи, а ведь это только начало. Надеюсь, мне не придется
остаток жизни таскаться по кабакам, изображая из себя африканку.
Домой я приплелась около одиннадцати, надеясь на то, что
Олег, как всегда, задержится на работе. Но, как назло, супруг уже освободился.
Он вышел в прихожую и с удивлением спросил:
– Вам кого? Как вы сюда попали? Я скинула шпильки и
плюхнулась на стул, вытянув вперед «фольговые» ноги.
– Жену не узнал? Что, в общем, учитывая твой график работы,
не слишком удивительно.
– Вилка, – попятился Куприн. – Что это на тебе надето?
– Пиар, – вздохнула я.
– Что? – не врубился мой майор, не имеющий никакого
отношения к рекламному бизнесу.
– Смена имиджа, – растолковывала я, пытаясь стянуть с
пальцев кольца, – ты не пугайся, так одеваться надо лишь на мероприятия,
которые устраивает издательство. Просто сегодня я забыла свою нормальную одежду
у Марины в кабинете.
– А-а, – протянул Олег.
Я хотела продолжить объяснения, но тут из кухни высунулся
Ленинид.
– Эй, доча, – воскликнул он, – приветик! Окрошечкухавать
пойдешь?
Я вспомнила моргающую глазами рыбью голову и закричала:
– Нет!
– Чего орешь? – обиделся папенька. – Ничего плохого не
хотел, окрошечки предложил. Ты на карнавале была?
– Отстань, – прошипела я, борясь с перстнями.
– Пошли, Ленинид, – вздохнул Олег, – холодное в жару –
первое дело.
Я чуть не зарыдала, глядя, как они удаляются по коридору.
Кольца сидели на пальцах словно прибитые. В прихожую влетела Кристина.
