— Что за выступление, отец Никандр? — поинтересовался митрополит, бодрым оком поглядывая на открытую дверь, где свершались приготовления к трапезе.
— Владыко, меня пригласили в Дом ученых, где особенно сильны антицерковные настроения и где рождалось печально известное письмо академиков о «церковном мракобесии», — богослов с одутловатым нездоровым лицом провел пальцами по густой бороде, и Алексей заметил, как на пальце, рассекая волосы, блестит золотой перстень.
— Главному раввину они таких писем не направляют. Видимо, «теория относительности» Эйнштейна не противоречит Талмуду и каббале, — язвительно заметил Владыка. — О чем же шла речь?
— Меня спрашивали, в чем святость последнего царя. Почему царь, чье правление отмечено революциями, двумя проигранными войнами, Цусимой, Ленским расстрелом, Кровавым воскресеньем, причислен к лику святых. Почему царь, добровольно отказавшийся от престола, что привело к хаосу, безвластию и гражданской войне, почему он, по мнению церкви, святой.
Богослов обращался к владыке, но Алексею казалось, что слова адресованы ему. Его здесь ждали. Готовились с ним беседовать. Определили тему беседы. Распределили роли собеседников. Алые розы в саду, сладкие запахи ладана, лучистые глаза настоятеля, золотой перстень на пухлом пальце теолога создавали атмосферу, которая побуждала обсуждать тему царя, его мученичества, сопричастность его, Алексея, этой теме.
— Вряд ли современный интеллигент, циничный и скептический, сугубо рациональный и исполненный самомнения, поймет мистическую суть царской судьбы, — строго заметил Владыка. — Как же вы с ними объяснялись?
— Пытался объяснить, Владыко, сакральную суть царской крови. Кровь царей священна. Эта святость передается из одного династического поколения в другое. Каждый венценосный владыка получает эту святость по наследству и обретает ее через помазанье. Таким образом, действуют два источника святости — через династическое наследование и через венчание на царство, через соединение венчаемого царя с Богом. Поэтому царь изначально причастен к святости. В зале сидели физики, химики, математики, и, надо сказать, современные представления о Космосе, о духовной энергии, о человеке как о космическом явлении помогали мне находить отклик у слушателей.
— Святость Государя в его мученичестве. Враги христианства, враги Христа не просто пролили священную царскую кровь. Они принесли царя в жертву. Они заклали царя и царицу, целомудренных княжон и цесаревича, бросив их на алтарь своего нехристианского Бога. Царь — Агнец Христов, зарезанный слугами Ваала, — Владыка перекрестил себя, и монахи, потупив глаза, осенили себя крестным знамением.
— Позволю вас поправить, Владыко, — вступил в разговор настоятель Троицкого храма отец Елеазарий. — Вы ведь слышали о зловещем чернобородом гонце, прибывшем из Петрограда в Екатеринбург накануне царской казни. Он вошел в столовую, где ужинала царская семья, демонически всех осмотрел, после чего императрица сказала: «Это вестник смерти». Он же, когда состоялась ужасная казнь в Ипатьевском доме, начертал на южной стене подвала строку из пророка Даниила: «Валтасар был этой ночью убит своими слугами». Причем вместо «Валтасар» было начертано «Валтацарь». Как известно, Валтасар был убит за непочитание древнеиудейского бога Иеговы. Стало быть, в подвале состоялось ритуальное убийство, была принесена ритуальная жертва христианского царя на алтарь иудейского бога. Царь умер за Христа и стал свят.
Все перекрестились, и игумен монастыря отец Феофан сказал:
— Все свидетельствует о ритуальном убийстве. Тот же «гонец смерти», сделав надпись над трепещущими окровавленными тенями, оставил еще несколько каббалистических знаков. Ученые– кринтологи расшифровали их, и вот что они значили: «Здесь, по приказанию тайных сил, царь был принесен в жертву для разрушения государства. О сем извещаются все народы». Древнеиудейский ритуал требовал отсечения голов, как это сделала Юдифь с головой Олоферна, как это сделала Иродиада с головой Иоанна Крестителя. То же было совершено с царской семьей. Головы мучеников были отсечены, заспиртованы и отправлены в Кремль.
Монахи потупились и перекрестились.
Алексей испытывал головокружение, будто находился под опьяняющим воздействием. Его пронизывали бесплотные лучи, производя странные перемены. Казалось, кровь его начинает звенеть, ей становилось тесно в сосудах, будто к той, что текла в нем, примешивалась чья-то другая. Кровяные тельца увеличивались, сталкивались, издавали звенящий, поющий звук. Он нес в себе музыку крови, в которой разливались таинственные силы, звучали невнятные веления, селились неведомые сущности — делали его иным человеком. Он не противился, отдал себя во власть бородатых мудрецов, знавших о нем нечто большее, чем он сам о себе.
— Государь, объяснял я ученым, повторил земной путь Спасителя нашего Иисуса Христа, — богослов продолжал повествовать владыке о своей встрече с интеллигенцией, но речь его была обращена к Алексею, воздействовала на его затуманенное сознание.— Как и Христос, Государь бы предан самыми близкими людьми. Как и Христос, которого народ сначала встретил ликованием в Иерусалиме, а затем отдал Пилату на распятие, царь был оставлен своим народом. Сердце народное отвернулось от царя. Народ возжелал иной страны, иной реальности, иной правды, иного правления. Возжелали простолюдины, чиновники, люди искусства, аристократы, офицеры и генералы, даже некоторые члены царского дома, даже духовенство, — ведь известно, что духовник Государя не поехал за ним в Тобольскую ссылку, а доктор Боткин поехал. И тогда Государь сказал: «Кругом измена и трусость, и обман». Сердце человеческое свободно, Бог не властен над человеческой свободой. Сердце народа пожелало смерти царя. И он это понял, и отдал себя в руки помраченного народа, принес себя в жертву, понимая, что Россия должна пройти сквозь выбранные ею испытания, и лишь потом возродиться.
— Народ заплатил жестоко за свое отречение, — настоятель Троицкого храма отец Елеазарий, подтверждая сказанное отцом Никандром, исподволь посмотрел на Алексея. — Генерала Корнилова, который арестовывал царскую семью, разорвал большевистский снаряд. Генерал Алексеев, возглавивший антимонархический заговор, был зарублен большевистскими шашками. Крестьяне превратились в большевистских рабов. Интеллигенцию сгноили в Гулаге. Особую, искупительную жертву принесла православная церковь, взойдя на крест за царем. Я просматривал документы, связанные с прославлением новомучеников. Такие гонения претерпевали только ранние христиане. Например, Киевский Митрополит Владимир из своих покоев в Киево-Печерской Лавре был выведен на крепостные валы и там расстрелян. Архиепископ Пермский Андроник погребен заживо, но перед смертью ему выкололи глаза, вырезали щеки и окровавленного водили по улицам. Епископ Тобольский Гермоген был утоплен в реке. Архиепископ Черниговский Василий зарублен саблями. В Юрьеве большевики ворвались в покои епископа Платона, стащили босого и раздетого в подвал, отрезали нос, уши, кололи штыками и зарубили. В Воронеже большевики схватили Архиепископа Тихона, повесили на Царских вратах церкви. Епископ Белгородский Никодим был заживо засыпан негашеной известью. В Херсонской губернии три священника были распяты на крестах. Священника Золотовского восьмидесяти лет нарядили в женское платье, вывели на площадь и приказали плясать, а когда тот отказался, его убили. Протоиерея Казанского собора отца Орнатского расстреливали вместе с его двумя сыновьями. Его спросили: «Кого сначала убить — вас или сыновей?» Батюшка ответил: «Сыновей». Пока расстреливали юношей, отец Орнатский, встав на колени, читал «отходную». Его застрелили из револьвера. В Чердыни мучители схватили священника Котурова, сорвали с него одежды и до тех пор поливали на морозе водой, пока он не превратился в ледяную статую. Все это делалось, как вы заметили, с дьявольской театральностью, носило характер ритуальных убийств. Так наши священники за прежние свои упущения и проступки снискали святость.
