– Это не психоз, а глупость, – продолжала злиться я! –
Ну-ка, баба Клава, отвечай, за каким шутом тебя на балкон понесло?
– Какой балкон! – возмутилась Маринкина мать. – В туалет
средь ночи подхватилась, торк дверь, а там, мама родная, улица со снегом! Ну
все, думаю, взорвали нас чеченцы на….
– Не материтесь, пожалуйста, – поморщилась Тома, – тут
девочка стоит.
– А кто матерится? – изумилась баба Клава. – Я просто
разговариваю.
– Вы на балкон пошли, – попробовала прояснить ситуацию
Кристя, – туалет в коридоре, налево.
– Да? – изумилась глуповатая бабуська. – Всегда с постели
слязаю, направо торкнусь, и вот он, урыльник!
Я тяжело вздохнула. Все понятно. Баба Клава заснула, а когда
ей захотелось выйти, на автопилоте повернула в привычную сторону, нащупала
ручку и оказалась на балконе. Если бы я не погасила свет, никакого переполоха
бы не случилось.
– Ложись спать, все в порядке, – велел Семен.
Баба Клава покорно влезла на кровать и вдруг, тыкнув рукой в
сторону Олега, вновь заорала, словно матрос, увидавший землю на терпящем
бедствие корабле:
– Матерь божья! Глядите!
Я повернулась и кинулась к мужу.
– Олег! Что с тобой?
Несчастный Куприн краснел, вернее, синел на глазах, рот он
упорно не открывал и никаких звуков не издавал.
– У него инсульт! – воскликнула Тамара. – Скорей, Сеня,
клади Олега на кровать, Кристя, вызывай «Скорую»!
В безумной тревоге я заметалась возле лежбища бабы Клавы,
глядя, как Семен осторожно устраивает Куприна на грязной подушке. Окончательно
убедило меня в серьезности заболевания поведение супруга. Он не сопротивлялся,
а тихо лег в чужую кровать, не издав при этом ни звука.
– Вытри его платком, – шепнула Тамара, – вот ужас, челюсть
парализовало, слюна течет.
Я метнулась в ванную, притащила полотенце и принялась
по-идиотски присюсюкивать:
– Ерунда, милый, прямо-таки чепуха. Сейчас приедет доктор,
сделает укольчик, и мигом станешь здоровеньким, потерпи секунду.
Внезапно Олег ткнул рукой в направлении своего лица и
замычал. Еле сдерживая слезы жалости, я забормотала:
– Спасибо, дорогой, я тоже очень люблю тебя, не волнуйся,
все будет хорошо!
Куприн сделался синим и стал издавать совершенно невероятные
звуки, больше похожие на стоны недужной коровы, чем на человеческую речь.
– Бога ради, – кинулась к нему Томуська, – лежи спокойно, не
дергайся. Инсульт сейчас лечат, на ноги ставят за неделю, не волнуйся!
Олег продолжал хрипеть, затем он попытался сесть. Мы все,
кроме бабы Клавы, повисли у него на плечах с воплем: «Лежать!» Олег снова
откинулся на подушку и замычал, размахивая руками. Потом он схватил карандаш,
лежавший на тумбочке, и сделал вид, будто пишет.
– Бумагу-то ему дайте, – отмерла баба Клава, – небося
завещанию оставить хочет. Экий он свекольный, прям жуть берет! Кабы не помер в
одночасье! Да, сразу видать, не жилец!
Услышав последнее заявление, Кристя схватила бабу Клаву за
жирное плечо и мгновенно вытолкала в коридор.
– Эй, девка, – возмутилась старуха, – о..а совсем? Чаво
пинаешься?
Я хотела было пойти на вопль и треснуть противную бабку, но
тут в дверь позвонили. В полной уверенности, что прибыла «Скорая помощь», я
рванула створку и увидела Ленинида и какого-то дядьку.
– Привет, доча, – радостно сказал папенька, – вот, трудимся
с Петрухой, уже потолок в кухне размыли. Ты бы нам пожрать сгоношила, а то
желудок подвело. Яишенку можно, с салом…
Потом он осекся и другим тоном поинтересовался:
– Случилось чего?
Я посмотрела в его простоватое лицо с мелкими глазами и
неожиданно сделала то, что никогда не совершала раньше. Шагнула вперед,
уткнулась в шею папеньки и разрыдалась.
– Ну, доча, – забормотал Ленинид, неумело гладя меня по
волосам, – ну, ну, будет. Не реви, любому горю помочь можно. Зарплату потеряла?
Так я дам!
Я вытерла сопли о его рубашку и сказала:
– Ох, папка, рубли тут ни при чем.
– Деньги всегда при чем, – философски отметил Ленинид, –
только, вижу, дело и впрямь плохо, коли ты меня папой кликать начала.
– У Олега инсульт, парализовало челюсть, говорить не может,
– зарыдала я.
Ленинид рванул по коридору, мы с Петрухой порысили за ним.
– Эта ерунда, – заорал папенька, влетая в спальню, – слышь,
Олег, руки-ноги шевелятся? Куприн кивнул.
– А сесть можешь?
Муж начал приподниматься.
– Ой, не надо, – испугалась Томочка.
– Пусть встанет, – остановил ее Ленинид, – ну, давай,
пройдись.
Куприн дошел до окна.
– Вот, – обрадовался Ленинид, – здоровый совсем, а что языка
лишился, так даже лучше, в семейной жизни немота только плюс.
– Я всегда считал, что немой должна быть баба, – влез
Петруха.
Олег схватил газету и начал что-то быстро писать на полях.
Ленинид подошел к нему и велел:
– Ну-ка, рот открой, гляну, чего у тебя там. Куприн
повиновался.
– Ни фига себе! – заорал папенька. – Ребята, позырьте!
Мы все ринулись к несчастному майору, воцарилась секундная
тишина, следом из моей груди раздался вопль:
– Это УПР-ЛХ!
– Что? – взвизгнул Сеня.
– Долго объяснять! Как ты ухитрился засунуть устройство
целиком в рот!!! Олег пожал плечами.
– Идиот!!!
Муж посинел, но меня больше не пугала происшедшая с ним
перемена.
– Сядь на кровать и молчи!
– Он и так слова вымолвить не может, – хихикнул Ленинид.
Сдерживая справедливый гнев, я быстренько рассказала
домочадцам о чудодейственном средстве от храпа.
– Да уж, – покачал головой Сеня, – зубами скрежетать он
точно не сможет! Что делать будем?
«Скорая помощь» к нам отчего-то не приехала. Но было некогда
думать, почему врачи проигнорировали вызов.
