Сказав последнюю фразу, она уткнула глаза в чью-то рукопись.
Понимая, что аудиенция окончена, я тихо встала и, ощущая под ногами мягкий ворс
ковролина, шагнула к двери.
– Виола Ленинидовна, – окликнула меня редактор. Я
повернулась.
– Вы забыли ботинки, – сообщила Олеся Константиновна и
ткнула ручкой вниз.
Я опустила глаза и онемела. Так вот почему ступни ощущают
ворс, я очутилась на ковре просто в колготках. Понятно теперь и отчего сапожки
все время норовили соскользнуть у меня по дороге с ног. Возле стула спокойно
стояли полуботинки Олега, а мой муж носит сорок второй размер.
Олеся Константиновна с интересом глянула на меня, нелюбезная
девушка тоже наконец оторвала взор от компьютера и уставилась на мою обувь.
Глупо хихикая, я подхватила баретки Куприна, вышла босиком в коридор, потуже
затянула шнурки и, шаркая, словно дряхлая бабка, пошла домой.
В квартире горел скандал, из кухни слышались негодующие
вопли Маринки Рымниной, нашей соседки снизу.
– Что за шум? – поинтересовалась я, влетая в помещение.
Следующие слова застряли в горле. Повсюду были лужи и грязь.
Тамарочка, стоявшая с тряпкой, вздохнула:
– Кто-то заткнул пробку в раковине, пустил во всю мощь воду
и ушел. Кристя занималась английским, а я, на беду, заснула. Проснулась, когда
Маринка в дверь звонить начала.
– Между прочим, – понеслась в атаку соседка, – вы нас
капитально затопили, обои поотлетали, штукатурка осыпалась, паркет начал
вздуваться. Придется ремонт делать, за ваш счет! Имейте в виду, я этого так не
оставлю…
– Мариша, – миролюбиво сказала Томочка, – ты не волнуйся,
естественно, мы оплатим все расходы, только скажи сколько!
Не ожидавшая такой реакции соседка осеклась, потом
пробормотала:
– Подумать надо.
Когда обозленная Маринка ушла, я удрученно воскликнула:
– Я забыла про пробку и про воду, вообще все из головы
вылетело, представляешь, мою книгу собрались напечатать!
Тамарочка опустилась на стул:
– Да ну! Вот это новость! Ради нее стоило затопить весь
подъезд!
Всю следующую неделю я просидела над рукописью, старательно
превращая Володю в Валю и убирая описание природы. Желание увидеть свой опус
напечатанным было настолько сильным, что я была готова на все, лишь бы суровая
Олеся Константиновна благосклонно кивнула. Не понравилась редактору старенькая
мама одной из героинь? Не беда, превратим бабушку в бойкую двоюродную сестрицу.
Отталкивают восторженные слова о закате солнца? Значит, вымараем все. Я не
гордая, и потом, небось Олеся Константиновна лучше меня знает, как следует
писать детективы.
Через семь дней я похудела на четыре кило, осунулась, и Олег
отнял у меня рукопись со словами:
– Заставь дурака богу молиться, он лоб расшибет. Отдохни,
успеешь исправить!
– Дай сюда, – заорала я, – пятнадцатого в десять ноль-ноль
следует представить готовый текст, а мне еще двадцать страниц править!
Муж постучал пальцем по лбу.
– Совсем ума лишилась! Сегодня двенадцатое, времени полно.
Я легла на диван и мигом заснула, чувствуя невероятную
усталость во всем теле. Честно говоря, это удивительно. Ладно бы носила тяжелые
сумки или стирала вручную пододеяльники… Так ведь просто сидела и водила ручкой
по бумаге, отчего же так притомилась!
– Эй, Вилка, – раздалось издалека. Стряхнув с себя остатки
сна, я села. Томочка протягивала трубку.
– Извини, разбудила, но мне кажется, это важно.
– Виола Ленинидовна, – донеслось из мембраны, – вас
беспокоят из кардиореанимации сто шестьдесят девятой больницы, не могли бы вы
подъехать к нам сейчас?
Я посмотрела на часы: девять вечера.
– Мне? В больницу? В такое время? Зачем? Голос врача стал
громче:
– Анастасия Федоровна Бабкина вам знакома?
– Аська? Конечно, мы дружим со школы, ходили в один класс!
– Ее привезли сюда пять дней тому назад с инфарктом.
– Боже! Но она же совсем молодая!
– К сожалению, сердечно-сосудистые заболевания не зависят
теперь от возраста. Сейчас ее состояние более или менее стабилизировалось, но
она находится в крайнем волнении и требует вас. Понимаю, что поздно, но
Бабкиной нельзя нервничать, а Анастасия Федоровна страшно беспокоится.
– Еду, – коротко ответила я и побежала в ванную. Зачем
понадобилось Аське вызывать Меня? Олега, как всегда, не оказалось дома. Муж
успел убежать, пока я мирно дрыхла под пледом, поэтому пришлось похоронить
надежду на то, что он довезет меня до больницы. Безрезультатно прождав автобус,
я поймала бомбиста и докатила до места назначения в полном комфорте, в тепле и
под приятную музыку.
Аська выглядела ужасно. Маленькое личико терялось на
огромной подушке, сливаясь по цвету с серовато-желтоватой наволочкой.
– Привет, – слишком бодро сказала я, – как дела? Валяешься
тут, симулянтка, чужое место занимаешь. Заканчивай кукситься, доктор говорит,
что скоро тебя выкинет отсюда.
Ася медленно распахнула огромные глаза и пробормотала:
– Вилка, пришла!
– Конечно, ты же позвала. Что случилось? Принести продуктов
или вещи какие?
– Закрой дверь поплотней, – прошелестела Ася, – сядь на
кровать.
– Лучше на стул, чего же грязными джинсами и прямо на белье.
– Нет, – забеспокоилась подруга, – сюда, на одеяло, не хочу,
чтобы кто-нибудь услышал, ближе садись.
На ее лбу заблестели капли пота, испугавшись, что Аське
станет хуже, я устроилась прямо возле ее лица и забормотала:
– Не волнуйся, говори спокойно. Ася с трудом подняла тонкую
руку.
– Ляля пропала.
Я постаралась не измениться в лице. Бедная Аська, не всякий
способен пережить спокойно такое горе, как смерть единственной, нежно любимой
дочери. Кажется, у Аси поехала крыша.
– Ляля пропала, – повторила подруга, хватая меня бледными
ледяными пальцами, – только на тебя надежда, найди ее.
Мне стало страшно. Погладив Асю по спутанным волосам, я
осторожно произнесла:
– Ты только так не волнуйся, пожалуйста. Скажи, где Сережка?
