Вцепившись в контрабас, она мчалась к куполу, спотыкаясь на
ступенях. Толпившиеся между секторами болельщики Тибидохса предупредительно
расступались. Таня бежала и слышала за своей спиной гул рукоплесканий, волнами
прокатывавшийся по тибидохским трибунам.
– Покажи им! Урряяяяяя! – Малютка Клоппик, подпрыгивая
на одном месте, свистел в два пальца и расшвыривал во все стороны запуки.
Запуки были такой убийственной силы, что даже циклопы опасались приближаться к
одаренному малютке, а только собирались наябедничать на него Сарданапалу или
Зубодерихе.
Два толстеньких арбитра в полосатых халатах и крутившийся
рядом с ними джинн Абдулла услужливо отодвинулись, помогая Тане протиснуться с
инструментом в узкий проход в защитном куполе.
– Удачи, девочка! Если мы победим, я посвящу тебе свое
лучшее проклятие! – пообещал Абдулла.
– Не надо. Лучше разрешите мне брать книги из закрытого
фонда и не сдавать их вовремя, – отказалась Таня.
Разбежавшись, она произнесла Торопыгус угорелус и ловко
вскочила на стремительно взлетающий контрабас. Струны загудели. Подняв руку со
смычком, Таня описала его концом полукруг. Контрабас набрал высоту и заскользил
вдоль купола. Таня приглядывалась к игре, пытаясь понять, что изменилось за те
несколько минут, пока она была рядом с Соловьем.
А изменилось многое, причем явно не в их пользу. Снежная
Гурия, Вихрило и Замерзайло атаковали Гоярына. У них же были два из трех
оставшихся в игре мячей – одурительный и чихательный. Пользуясь тем, что Гоярын
не может выдыхать огонь, полярные духи держались совсем близко к тибидохскому
дракону, разве что старались не попасть под удары его крыльев и хвоста.
Кузя Тузиков и Катя Лоткова едва удерживали Гоярына от того,
чтобы он не разинул пасть, пытаясь развернуть его к нападавшим то одним, то
другим боком. Но с каждой минутой им было все сложнее держать Гоярына в
повиновении. Дракон явно терял терпение, а тут еще жирненький Пингвин-ага
мельтешил у него перед глазами, раззадоривая аппетит.
Дед Мороз и Санта-Клаус увлеченно гонялись за Веркой
Попугаевой и Гробыней Склеповой, намереваясь сбросить их с пылесосов. В
принципе, никакой опасности от Склеповой и Попугаевой команде полярных духов не
предвиделось, но старички все равно отрывались на полную катушку.
Особенно конкретно отрывался Санта-Клаус, безостановочно
выкрикивающий: «Джингл-белз, джингл-белз!» Вокруг Клауса роились приставучие
купидончики, невесть как прорвавшиеся на поле. Арбитры уже несколько раз
пытались переловить их, но хитрые амуры всякий раз перелетали поближе к
драконам, куда арбитры не решались за ними следовать. К тому же под дождем
золотых стрел бедолаги-арбитры в полосатых халатах влюблялись в кого и во что
попало, некоторые даже друг в друга.
Что-то мелькнуло справа от Тани. Рядом появился Пуппер на
метле.
– О, Таня! Я рад, что ты здесь! Мы будем всыпывать полярным
духам по седьмой число и показывать им место, где зимовать ваш рак! – сказал
он, расплываясь в улыбке.
– Ага, будем «всыпывать»! – согласилась Таня. –
Только не трогай меня, пожалуйста, за колено. Поверь, раки зимуют не там.
Пуппер смутился и убрал руку.
Таня взмахнула смычком, и ее контрабас стрелой помчался
вперед – туда, где на противоположном конце поля точкой мелькнул
обездвиживающий мяч. Гурий, не отставая, мчался рядом на метле. Какие бы виражи
ни делала Таня, Гурий не отставал. Казалось, метла и контрабас состязаются в
скорости и маневренности. Санта-Клаус перестал гнаться за Попугаевой и,
остановив оленя, с невольным восхищением уставился на них.
– Во, блин, джингл-белз! – буркнул он.
Грызиана Припятская огрела оператора микрофонной стойкой, да
так, что тот подскочил на метр.
– Снимай, забубенная твоя башка! Разве ты не видишь: Пуппер
и Гроттер вместе! – взвыла она. – Это будет моя лучшая передача! Вот
тебе, вот!
– Ай! Я не могу снимать, когда меня колотят! –
огрызнулся оператор, прикрывая голову.
– А я не могу тебя не колотить! Все равно запорешь! Лучше я
тебя сразу убью, как Смердяков старика Карамазова или Тарас Бульба своего сына!
Поворотись-ка, сынку! – с горечью сказала Припятская, метко впечатывая
оператору подставкой.
Корреспонденты «Голоса из гроба», «Лысегорской правды»,
«Лопухоид-таймс» и «Безлунного магомольца», не сговариваясь, настрочили в
записные книжки: «Пуппер и Гроттер… Гроттер и Пуппер! Пародия, плагиат или
любовь до гроба?»
При этом корреспондент «Лысегорской правды», унылый пожилой
ведьмак из близкого окружения Вия, написал «пыродия» и «плыгиад», а корреспондентка
«Безлунного магомольца», некоторое время промучившись в грамматическом
усилии, – «плохгиатт». Издатель календариков с Пуппером захихикал, потирая
ладошки, но внезапно взглянул на тележку с календариками, приготовленными для
продажи, и испуганно вскочил. Оказалось, что все Пупперы втихую сбежали с
календариков и теперь неслись к Тане признаваться ей в любви.
А Таня летела рядом с Пуппером, с легкостью обыгрывая всех
полярных духов. Она даже не задумывалась, что делает и какие приказы отдает
смычку. Казалось, ее контрабас находится в свободном полете. Его плоское днище
из досок Ноева ковчега скользило по воздуху, опираясь о тугие струи холодного
ветра. Неяркое зимнее солнце то выглядывало из-за туч выпуклым глазом яичницы,
то кокетливо скрывалось за пухлым рыхлым облаком.
Они с Пуппером даже не сговаривались, что им делать, не
выбирали общей тактики – это было не нужно. Они понимали друг друга с
полуслова, с полувзгляда, с полудвижения. Насколько зануден и невыносим был
Пуппер в магпункте, когда он, сложив на груди ручки, однообразно признавался в
любви или начинал составлять список гостей на помолвку, настолько же хорош он
был в воздухе. Таня могла даже не оглядываться на него, и без того она знала,
что Пуппер все сделает правильно.
Когда навстречу им попался Вихрило и начал закручиваться,
вызывая буран, малютка Гроттер направила свой контрабас правее полярного духа,
а Гурий – левее. В результате растерявшийся Вихрило, пытаясь уследить сразу за
обоими, столкнулся с Пингвин-агой, и оба едва не попали в пасть своему же
дракону.
Обездвиживающий мяч то мелькал где-то у самого купола, то,
начиная летать зигзагами, нырял в тучу. Таня с Гурием переглянулись и
разделились. Теперь они ловили мяч, как две гончих, стараясь подстроиться под
его хаотические движения. Наконец им это удалось. Гурий Пуппер с налету ударил
мяч концом метлы. Мяч от удара изменил направление полета, не вписался в
очередной вираж и, отскочив от защитного купола, попал в руки к Тане…
Она прикрепила его к липучке у плеча, и они снова полетели с
Гурием бок о бок. Внезапно внизу что-то мелькнуло, послышался рев двигателя, и
к ним, точно толстый жужжащий шмель, приблизился Баб-Ягун на пылесосе.
