Ягун послал фанатам Пуппера воздушный поцелуйчик и,
перекинув трубу в другую руку, набрал высоту.
– И, наконец, номер десятый! Когда-то им была Таня Гроттер –
теперь же Верка Попугаева на своем кошмарном пылесосе! Я думаю, мощность его
двигателя измеряется не лошадиными силами, а слоновьими. А вот маневренность у
этой махины напрочь отсутствует. Я все время жду, когда этот пылесос прошибет
магическую защиту купола. Сама же Верка, по-моему, того гляди сиганет с
платком-парашютом, не дождавшись начала матча. Право же, на месте Соловья я бы
дал Верке что-нибудь попроще, например, шорты с самолетным двигателем или
штанишки с пропеллером. Тогда не исключено, что Веркина игра стала бы гораздо
результативнее, особенно учитывая ее способность поразительно громко визжать…
Ягун покосился на расстроенную Попугаеву, совсем сникшую под
напором его критики, и, ощутив острый укол совести, добавил:
– Вообще-то Верка хорошая, вы меня, дурака, не слушайте… Это
я, может, из зависти говорю, что у меня такого пылесоса нету или вообще я тайно
влюблен. Пусть только кто-нибудь попробует Верку протаранить – будет иметь дело
со мной.
Попугаева мигом оправилась от уныния и принялась кружить на
ревущем пылесосе вокруг Ягуна, заставляя его чихать от дыма. При этом она
бросала на Ягуна исполненные кокетства взгляды. Играющий комментатор мигом
пожалел, что не прикусил себе язык или вообще не родился глухонемым.
– И, наконец, ворота сборной Тибидохса – Гоярын. Пока он еще
в ангаре, в том, что дрожит и окутывается густым дымом. Бедные ангарные джинны,
не хотел бы я оказаться на их месте!
Ангар затрясся и загудел. Страшный рев разнесся по трибунам.
Циклопы, расставленные Поклеп Поклепычем у каждого сектора, озабоченно заворочали
котлообразными головами.
– Декабрь не лучшее время для драконбола и вообще для
драконов, – продолжал рассуждать Ягун. – Последний месяц Гоярын
находился в спячке и был разбужен лишь вчера днем. Хорошего настроения это ему
не прибавило, так что держитесь подальше от купола, или весны вам придется
дожидаться в драконьем брюхе. Возможно, там скучновато и темно, но уж точно не
холодно. Это вам я, стреляный воробей, говорю…
Заметив, как засуетились операторы с зудильниками и
подобрался Графин Калиостров, почти уже выпустивший сигнальную искру, Баб-Ягун
заторопился. Он спохватился, что матч вот-вот начнется, а он до сих пор не
представил команду полярных духов.
Играющий комментатор привстал на пылесосе, быстро взглянул
на исписанную ладонь с заранее заготовленной шпаргалкой и затарахтел:
– Ну-ка посмотрим, появятся духи или вообще никто не
прилетел. Есть у меня такое скромное подозреньице… Леденяк, номер первый,
полузащита дракона. И где, спрашивается, этот ваш Леденяк? Нет никакого
Леденяка!.. Ой, мамочка моя бабуся! – завопил вдруг Ягун.
Чья-то холодная рука легла ему на плечо. Совсем рядом,
искрясь и сияя, возник маленький бойкий крепыш. Он был высечен, казалось, из
единой ледяной глыбы, был прозрачен и, когда на него падал свет, слепил глаза.
Ягун сглотнул.
– Угу, спасибо. Теперь я верю, что полярные духи прилетели.
С пе-пе-первым номером выяснили. Номер второй – Вихрило, нападение…
Не успел играющий комментатор договорить, как его пылесос
отбросило на несколько метров. И не только его пылесос. Жора Жикин, Рита
Шито-Крыто и Кузя Тузиков оказались точно в центре воронки и теперь делали все
возможное, чтобы удержаться. Посреди драконбольного поля, закручивая снег,
возник маленький ураган. Там, где он проносился, игроки разлетались в разные
стороны. Приглядевшись, в центре урагана можно было увидеть верткого худого
человека, который, ни секунды не оставаясь неподвижным, все время вращался
вокруг своей оси…
– Очень необычная техника. Интересно, среди родственников
второго номера не было штопора? – заметил Баб-Ягун, кое-как выравнивая
пылесос. – Поехали дальше! Номер третий – Замерзайло, атакующий
полузащитник. И что теперь, интересно, произойдет? Снова мне руку на плечо
положат или познакомят с человеком-штопором? Ничего не пойму… Что-то я
де-де-де-де…
В поле зрения Ягуна возник пухлый, очень румяный человечек.
Он дунул, и по магическому защитному куполу пробежали белые трещины изморози.
Ангарные джинны, газообразные, как им и полагалось, мигом замерзли и попадали
на снег сосульками. Гурий Пуппер жалобно схватился за нос.
– … де-де-деревенею… – кое-как закончил Ягун, энергично
растирая варежкой застывшие губы.
Академик Сарданапал грустно повернулся к Медузии.
– Да, сегодня их день! – убито сказал он. – И о
чем я, интересно, думал, когда согласился, чтобы наша команда встретилась с
полярными духами тридцать первого декабря?
– Окончательное решение принимал спорткомитет Магщества. Да
и судья не вы. Не думаю, что от вас тут что-то зависело. Магщество делает все
для того, чтобы втоптать Тибидохс в грязь. Уверена, тут не обошлось без
Бессмертника Кощеева, – проговорила Медузия.
– Но я мог сказать «нет». Просто не допустить этого матча, и
все, – заметил Сарданапал.
– Могли. Но что бы это нам дало? Тиштря и Графин заявили бы,
что мы струсили, или вообще сослались бы на какую-нибудь поправку к спортивному
кодексу от двести седьмого года до нашей эры… Вон они, кстати, хихикают. И
Бессмертник Кощеев где-то поблизости нарисовался. Телепортировался, что ли?
Сглазить бы их, а? – мечтательно сказала Медузия, переглядываясь с Великой
Зуби.
Зубодериха тонко улыбнулась и поправила очки. Весь ее вид
говорил, что сглазить-то, конечно, можно, но только осторожно и вообще лучше
пока повременить.
– Милый, пожалуйста, не размахивай копьем! Меня это
отвлекает! Да и нежити здесь нет, – ласково обратилась она к Готфриду
Бульонскому.
– Де-де-де-ду-да-ды… Ого! Я оттаял! Номер четвертый – Дед
Мороз, капитан команды, – жизнерадостно продолжал Ягун. – О, вот и он
сам, легок на помине! Надеюсь, в том большом мешке, что у него за плечами, не
динамит? А если не динамит, то почему он его так подозрительно бережно
держит?.. В волшебные сани Деда Мороза впряжены три белые кобылицы – Вьюга,
Метель и Пурга… Ничего себе птица-тройка, прям у Гоголя угнали! Я тоже, между
прочим, мог на танке приехать!.. Одолжил бы у лопухоидов, да и дело в шляпе. Да
только, боюсь, были бы проблемы с топливом. Всех бы русалок ободрать пришлось,
чтоб он взлетел.
Дед Мороз, важный, бородатый, румяный, промчался мимо Ягуна,
обдав его серебром снежных искр. В левой руке у него был мешок. Правой капитан
команды полярных духов крепко держал вожжи своей белоснежной тройки.
