– Нет. Лео был реалист. Он понимал, что никто не
способен несколько часов подряд остервенело носиться за мячиком. Даже у
подготовленного игрока существуют реальные физические возможности, через
которые перешагнут разве только полубоги, некромаги и кое-кто из нежити. Бывает
враг, которого можно раздавить сразу, в первые минуты. Но если у них хороший
дракон и надежная защита: а в Высшей Лиге только так и бывает, лучше придержать
силы и попытаться измотать противника. Пусть он растеряет сильных игроков,
выбросит из колоды козырей, даст считать свою тактику, а тогда уже можно и в атаку.
– Разве это честно?
– Это абсолютно честно, особенно в матчах Высшей Лиги.
Нечестно использовать игроков, типа Кэрилин Курло или О-Феи-Ли-И, которые своей
магией выщелкивают твою команду, точно из обреза. Для таких вот Курло и
приходится держать собственных костоломов, а это превращает драконбол в бои
магических гладиаторов, – внезапно крикнул Соловей.
Старый тренер вскочил и, прихрамывая, заметался вдоль
шкафчиков. Маленький, кособокий, взъерошенный, он походил на воробья, только
что искупавшегося в луже. Спохватившись, что это мысль довольно сомнительного
толка, Таня поспешно экранировала сознание. Мало ли, к каким последствиям это
приведет? Начальство принято уважать. Если не уважаешь начальство, либо оно
хиреет и чахнет, либо хиреешь и чахнешь ты.
Однако Соловей был мало склонен копаться в чужих мыслях. У
него было слишком много собственных.
– Драконбол вырождается! Я отдал ему всю жизнь, и мне
грустно наблюдать, как он медленно умирает. Вскоре он либо окончательно
превратится в магический мордобой, когда восемь из десяти игроков будут
сглажены в первые же пять минут матча, а остальных испепелят чуть позже, либо
станет заурядным шоу с драконьими салютами, хвастунами на новых пылесосах и
красивыми ведьмочками, которые станут кривляться вдоль арены, воображая себя
«группой поддержки». Зрители же, окруженные тройным рядом циклопов, будут
скромно пить морковный сок. Причем сок будет в самоутилизующихся картонных
пакетах, чтобы не было соблазна запустить бутылку кому-нибудь в голову. Нет, я
не хочу дожить до минуты, когда драконбол выродится на самом деле.
Таня слушала, вбирая каждое слово. Услышать от молчаливого
Соловья такой длинный монолог можно было нечасто.
– И что вы собираетесь сделать, чтобы помешать ему
выродиться? – спросила она.
Соловей грустно усмехнулся.
– Я уже предпринял то немногое, что было в моих
силах, – произнес он после долгого молчания.
– Что именно?
– Сегодня утром я вызвал сборную вечности. Матч со
сборной вечности – это всегда страница истории. Его помнят долго. Это тот
эталонный драконбол, который не забывается. Я скромно надеюсь, что это хоть
что-то изменит, – сказал он просто, будто сообщал о совершенном пустяке.
– Вы вызвали сборную вечности? Вот так вот
просто? – спросила Таня недоверчиво.
Она знала, что ритуал вызова сборной вечности чудовищно
сложен. В нем должно участвовать не менее семи магов, сменяющих друг друга, и
длится он примерно неделю. Обычно вызов сборной вечности происходит
торжественно, в центральном зале Магщества. Магзеты начинают писать о нем за
полгода, зудильники верещат не переставая. А тут раз! – так быстро и
просто. Таня не верила.
Соловей коснулся ее руки.
– Ты плохо знакома с высшими формами магии, девочка
моя. Да, ритуал сложен, но только если это парадный ритуал. Глобально же он
лишен смысла, как лишена смысла армия циклопов с дубинами в век пепелометов,
ковров-самолетов и заклинаний всеобщего уничтожения. Есть и более краткие формы
вызова. Правда, они обычно связаны с необходимостью жертвы. Предполагается, что
если маг готов оплатить вызов собственной кровью, такие заявки рассматриваются
загробной канцелярией в первую очередь…
– То есть нужно порезать себе ладонь, чтобы вытекло
несколько капель крови? – наивно спросила Таня.
Старый тренер усмехнулся.
– Примерно так, – сказал он и показал ей левую
руку. Таня с ужасом увидела, что мизинец на ней отрублен, а рана завязана
окровавленной тряпкой.
Таня задохнулась.
– В сущности, мизинец мы используем не так уж и часто.
Самый пустой и ничтожный палец, – равнодушно пояснил Соловей.
– Вы отрубили себе палец, чтобы принести жертву?
– Назвать жалкий палец достойной жертвой – громко
сказано. Я лишь добился того, что мой вызов услышали. Через двадцать дней,
ровно в одиннадцать утра, сборная вечности материализуется на драконбольном
поле Тибидохса. Но не хочу тебя обнадеживать, Таня. Леопольда среди игроков не
будет. И ты знаешь, почему, – сказал Соловей.
Таня наклонилась и подняла фотографию, выпавшую из руки
тренера. Хорошо, что у нее была короткая пауза, чтобы не смотреть на Соловья.
Хотя бы потому, что она знала: Соловей тоже будет избегать ее взгляда. Самые
глубокие сердечные раны лучше зарастают в одиночестве. Любой друг, любой
близкий человек лишь способен наклеить на них кусок лейкопластыря, не более.
– Он позволил мне забросить мяч. Сборная вечности не
прощает таких вещей. Даже один пропущенный мяч – пятно на их репутации, –
сказала она.
Сквозняк раскачивал металлическую дверцу пустого шкафчика.
Соловей, не любивший скрипа, захлопывал его, но дверца вновь открывалась. Звук
повторялся.
– Я разослал приглашения в Магфорд, бабаям, гандхарвам,
много кому. У всех тренеров я прошу прислать их лучших игроков. Сборная мира
против сборной вечности. Не думаю, что найдется тренер или просто любитель
драконбола, у которого не дрогнет сердце, когда он услышит о таком
матче, – сказал Соловей.
– И Пуппер будет? – спросила Таня, пытаясь
сообразить, кто конкретно может собраться, чтобы противостоять сборной
вечности.
Соловей пожал плечами.
– Не знаю. В идеале хорошо бы, а там, если магфордский
тренер отпустит.
– А может не отпустить?
– Слишком большой риск. По общей статистике игр со
сборной вечности, за последние двести лет тридцать процентов игроков получали
инвалидность, а еще десять отправились на кладбище. Правда, последние несколько
матчей жертв удавалось избежать, но кто его знает? Сборная вечности ни с кем
церемониться не станет. Для тебя принципиально, будет ли Гурий в сборной мира?
Таня, помедлив, покачала головой. В сравнении с тем, что
сегодня в полночь она увидит Ваньку, остальное действительно мелочи.
– Гурий несчастный, – сказала она.
– Кто несчастный? Пуппер? – удивился тренер.
