– С тех пор я частенько проделывал этот
фокус, – продолжал Бейбарсов. – И всякий раз в чане я видел тебя. Час
за часом, вечер за вечером, день за днем. Несколько лет твоей жизни известны
мне во всех деталях. Я просматривал их, точно фильм, иногда быстро перематывая,
иногда останавливаясь и возвращаясь назад. Как ты протираешь контрабас, как
учишь заклинания, как споришь с Гробыней, как сидишь на лекциях или играешь в
драконбол. Никто из смертных не знает о тебе больше, чем я. Как ты ложишься
спать, на каком боку засыпаешь, как расчесываешь волосы. Даже какая у тебя
родинка на правой лопатке.
– Бейпесиков! Ты душевнобольной. Ты
перегнул палку! – сказала она слабым голосом.
Взгляд некромага пронизывал ее. Ей чудилось:
еще немного и локон Афродиты вспыхнет. Он так разогрелся, что она ощущала
неприятный запах горелого пера из подушки.
Таня поджала колени и закуталась в одеяло. Ее
охватил жар. Теперь она почти боялась Бейбарсова.
– Однажды, когда я в очередной раз
прокрался к чану, чтобы достать глаз, чьи-то пальцы схватили меня за запястье.
От неожиданности я рванулся и обнаружил, что в кисть мне вцепилась отрубленная
рука мертвеца. Рядом послышался хохот. Я повернулся и увидел старуху-ведьму.
Она прошептала что-то, и рука стала затягивать меня в чан. Я закричал, боясь,
что захлебнусь в крови. Сопротивляться я не мог. Мои силы тогда были втрое
меньше, чем теперь, ведь старуха была еще жива, и ее дар не перешел к нам. Рука
почти уже затянула меня в чан, когда старуха внезапно передумала. Пальцы
мертвой руки разжались. Я понял, что мое наказание отложено.
«Так и быть! – сказала ведьма. –
Именем Чумы-дель-Торт и своим собственным, я дарю тебе жизнь, хотя некромаг,
полюбивший девчонку, недостоин ни солнечного, ни лунного света! Я дарю тебе
право любить Таню Гроттер, и она будет единственной, к кому ты сможешь
привязаться когда-либо… Жаль, что ее дар светлый и я не могу повлиять на нее.
Но кто знает, может, твоя любовь прикончит девчонку вернее, чем моя магия? Если
же и не прикончит, то испортит, изменит и перечеркнет все то хорошее и светлое,
что в ней есть. Вдвоем вы станете черными крыльями тьмы, и пусть разверзнутся
Жуткие Ворота!.. Но горе тебе, если Таня не станет твоей! Твоя жизнь сделается
пустой!» Тут старуха расхохоталась и ушла и больше не ворожила у чана.
Бейбарсов рывком встал.
– Думаю, я уже сказал довольно. Осталось
главное: если ты не наговоришь на локон мое имя и не свяжешь свою жизнь с моей,
я убью себя на рассвете. Дальнейшая жизнь потеряет смысл. А до этого можешь
попрощаться с Валялкиным и Пуппером. Я заберу их с собой туда, где темно,
холодно и сыро. Кстати, пара часов, чтобы подумать, у тебя еще есть… – произнес
он и, поклонившись, вышел.
* * *
Едва за Бейбарсовым закрылась дверь, Таня
отбросила одеяло и быстро оделась. Ее шатало. Все-таки три дня она провела в
постели без движения. Выскочив в коридор, она беспомощно огляделась. Ей нужен
был Сарданапал, но как найти его комнату здесь, в Магфорде, где она ничего не
знает? Она пошла по коридору, свернула в какой-то проход и отпрянула от
неожиданности. Навстречу ей с потайным фонарем в руке шла Рита Шито-Крыто,
возвращавшаяся, по своему обыкновению, из какого-то крайне таинственного места.
– О, какие люди! И даже живые! Ну и
похудела же ты, подруга! – сказала она, слегка приподнимая брови.
Таня бросилась к Шито-Крыто. Ритка объясняла
не то чтобы очень подробно и с большой охотой, но внятно. И что самое ценное,
она не задавала вопросов. Вскоре Таня барабанила в дверь академика Сарданапала.
Она ожидала услышать кашель сонного академика,
шарканье тапок, голос «кто там?» и готовилась ответить, но ничего этого не
произошло. Дверь сразу открылась. Сарданапал стоял на пороге и спокойно смотрел
на Таню. Смотрел так, будто давно знал, что она придет и случится это именно
сегодня.
– Проходи и закрывай дверь! Здесь
кошмарные сквозняки, что неудивительно. На уровне первомагии Магфорд соткан из
тумана, ветра и дождя, – сказал он.
Таня вошла в комнату, по недавно приобретенной
привычке осторожно и с запасом переступив порог. Комната показалась ей
неуютной. Длинная, с огромными потолками и сырыми стенами. На окне, высоком и
узком, легко было вообразить ползущую в бесконечность муху. Кровать с
балдахином занимала треть помещения. Все парадные портреты на стенах были
заботливо повернуты к стене.
– Ничего личного. Всего лишь соблюдаю
свое право на конфиденциальность, – пояснил Сарданапал, поймав удивленный
взгляд Тани.
– Вы хотите сказать, что они шпионили?
Подглядывали?
– Назовем это каким-нибудь красивым
словом. Например, внешняя разведка! – произнес академик.
– Но при чем тут разведка?
– Люди любят называть самые подлые вещи
благородными словами. Например, предательство зовут тактической необходимостью,
а ложь – защитной мимикрией.
Сарданапал невесело посмотрел на Таню. Даже
неугомонные усы академика и те, казалось, присмирели, обвисли и не делали
никаких попыток покуситься на своего давнего врага – бороду.
– Пожалуй, нам стоит поговорить серьезно.
Ты выросла и стоишь на пороге взрослой жизни. Орленку пришла пора покинуть
гнездо. Детство, как ни хватайся за него, закончилось.
– А магспирантура?
– Ты прекрасно знаешь: магспирантура –
совсем не то, что обычное обучение в Тибидохсе. Твою свободу никто не будет
ограничивать. Хочешь – лети на Лысую Гору, хочешь – в мир лопухоидов. Две-три
лекции еженедельно, четыре магдидатских экзамена, регулярное представление
научному руководителю глав магсертации, чтобы видно было, что ты не сачкуешь и
не пробуксовываешь, – вот и все, что требуется от магспиранта. Остальное
время ты будешь в свободном парении, искать то место в жизни, где ты пустишь
корни впоследствии. Надо полагать, это будет не Магфорд?
– Нет.
Академик с облегчением вздохнул:
– Так я и думал. Орлы не селятся в чужих
гнездах – они строят свои. Но, видимо, ты хотела поговорить со мной не о
магспирантуре, не так ли?
– Да… Об одном человеке, – сказала
Таня, сжимая в кармане золотой локон. Жар – на этот раз мягкий, не такой, как
на поле, – побежал по пальцам к плечу.
Сарданапал опустился в кресло, в котором,
видимо, сидел до прихода Тани. Рядом с креслом на стуле истекала воском длинная
свеча. Тут же лежала толстая книга в кожаном переплете с медными застежками.
Сама не зная зачем, Таня задержала на ней взгляд.
– Возьми ее. Открой первую страницу…
Теперь читай там, где имя автора! – велел Сарданапал.
– Лео… Леопольд Гроттер, –
дрогнувшим голосом прочитала Таня.
