– Да оставь, пустое это! Ошиблась я, мало ли на свете Шмелевых? Ладно, Паша, извини, что побеспокоила, Ленке привет!
И Надежда поскорее повесила трубку.
– Не верю я в такие совпадения, – сказала она коту, – не только имя, фамилия, но еще и возраст, и место рождения, и учился, говорит, в Пскове. Такого просто не бывает, стало быть, Нинкин муж – совсем не тот, за кого себя выдает, то есть живет по чужому паспорту. Ты представляешь, Бейсик?
Кот ответил ей злобным мявом – он хотел есть, и никакие посторонние люди его не интересовали.
И только-только Надежда успела накормить рыжего троглодита, переодеться и убрать очередные следы кошачьего*censored*ганства (рассыпанные по всей прихожей тюбики крема для обуви и щетки, а также вывалянная в рыжей шерсти теплая вязаная кофта, которую Надежда надевала, когда в квартире отключали отопление), как в замке заскрежетал ключ и явился муж.
– Надя, я пораньше с работы ушел! – сообщил он. – Надоело там, и чаю хочется.
Надежде хотелось супа. И картошки с мясом. Чаю-кофею она за сегодняшний день напилась под завязку. Но еды в доме не было, вчера все съели.
«Вроде бы нас всего двое, – с тоской думала она, – отчего же я не успеваю обед готовить…»
Ответ подсказал ехидный внутренний голос, но Надежда Николаевна решила его не слушать.
– Надя, а где ты была сегодня? – задал муж традиционный вопрос, отставив пустую чашку. – И что у тебя на голове?
«Еще и это!» – вспомнила Надежда.
– Да представляешь, – нервно заговорила она, – полдня проторчала в парикма*censored*ской, и вот получила такое безобразие! В зеркало страшно на себя смотреть!
– А что? – Муж был сегодня добрым, поскольку квартальный отчет главный инвестор принял благосклонно. – И ничего даже смотришься. Помолодела…
* * *
Вечером того же дня Мясников вышел из своего кабинета и направился к лифту. В коридоре он столкнулся с Викторией. Она остановилась, сложила руки по швам, как солдат на плацу, устремила на шефа преданный взгляд и спросила:
– Виктор Иванович, для меня есть еще какие-нибудь поручения?
– Пока никаких. – Мясников скользнул по ней равнодушным взглядом, как по предмету мебели. – Можете отдыхать. Но завтра утром я жду вас у себя к десяти часам, для вас есть срочная работа.
– Слушаюсь. – Виктория Павловна отступила к стене, проводила шефа пристальным взглядом, в котором привычная преданность и исполнительность постепенно сменились плохо скрытой ненавистью и злорадством.
Мясников вышел из особняка, сел в ожидавшую его возле крыльца машину.
Однако едва машина выехала за ворота и вырулила на проспект, Мясников приказал водителю:
– Игорь, сделай круг и возвращайся к офису, но не к главным воротам, а к задней калитке.
Водитель, приученный ничему не удивляться или по крайней мере никак свое удивление не показывать, безмолвно выполнил приказ.
Через пять минут машина сделала круг и остановилась в переулке, куда выходила задняя стена, огораживающая территорию особняка. Мясников вышел из машины, подошел к незаметной со стороны калитке и нажал на кнопку звонка. Калитка тотчас же открылась, за ней шефа поджидал начальник службы безопасности концерна ХПМ Леонид Барзыкин.
– Все готово? – осведомился Мясников.
– Так точно, – по-военному лаконично ответил Барзыкин. Он и правда был в прошлом военным – майором ГРУ.
Вдвоем с шефом они пересекли задний двор, вошли через служебную дверь в особняк. Не встретив никого по дороге (Барзыкин об этом заранее побеспокоился), они поднялись на третий этаж и вошли в заднюю комнату при кабинете Мясникова. Только здесь Барзыкин позволил себе задать шефу вопрос:
– Вы уверены, Виктор Иванович, что они придут сегодня?
– Насколько вообще в чем-то можно быть уверенным. Во всяком случае, Виктория взяла у меня сегодняшний пароль. Завтра утром он сменится, и ее информация потеряет ценность.
– Вы непременно хотите лично участвовать в операции? Она может затянуться, и мы вполне справимся без вас…
– Я хочу сам посмотреть ей в глаза!
Мясников удобно устроился в глубоком кресле, включил компьютер, подсоединенный к системе безопасности, и приготовился к долгому ожиданию. Барзыкин достал переговорное устройство и опросил своих сотрудников, задействованных в операции.
Убедившись, что все они заняли свои места и готовы действовать, Леонид сел на стул рядом с шефом и прикрыл глаза. Он умел отдыхать в любое время и в любых условиях, включаясь в работу по первому сигналу тревоги.
Последние сотрудники покинули офис, только ночные охранники остались на своих постах.
В здании воцарилась глубокая тишина, только изредка нарушаемая короткими рапортами охранников.
Мясников следил за экраном компьютера, на котором последовательно появлялись изображения с камер наблюдения.
Его веки незаметно тяжелели, картинка на экране расплывалась. В какой-то момент Виктору Ивановичу показалось, что на экране мелькнул человек. Он насторожился, пригляделся к экрану, но тут же успокоился: это был не какой-нибудь посторонний человек, не злоумышленник, а друг детства Колька Евтюхов. Колька с удочками шел на рыбалку и по дороге заглянул к нему, к Вите.
– Пойдем на мельницу! – позвал он друга. – Там такие язи ловятся! Я вчера трех вытащил!
Против такого заманчивого предложения Витя не смог устоять. Он отпросился у бабушки, взял удочку и побежал за Колькой на старую заброшенную мельницу. Там они устроились рядышком, насадили наживку, забросили удочки и замолкли в напряженном ожидании. Витя пристально следил за поплавком, который неподвижно лежал на темной, почти непрозрачной торфяной воде. Вдруг Колька тронул его за плечо и вполголоса проговорил:
– Ты заснул, что ли? У тебя клюет!
– Да где клюет? Поплавок не шелохнулся!
– Да проснись же ты! – повторил Колька. – Проснитесь, Виктор Иванович!
– Какой еще Иванович? – сонно пробормотал Мясников. – Не клюет еще!
– Проснитесь! – повторил рядом знакомый голос.
Мясников вздрогнул – и проснулся.
Рядом с ним стоял Барзыкин и осторожно тряс его за плечо:
– Проснитесь, Виктор Иванович!
– Я заснул? – Мясников недоуменно огляделся. – Что, началось? Я долго спал?
– Минут сорок, – ответил Барзыкин на последний вопрос. – Думаю, что началось. Посмотрите на экран.
Мясников протер глаза и взглянул на экран компьютера. На нем было изображение коридора третьего этажа. Ничего подозрительного Виктор Иванович не заметил.
– А что здесь не так? – спросил он, повернувшись к Леониду. – Я ничего не вижу!
