Ну да и ладно. Авось — прорвемся. Авось все рассуждения подкрепятся куда как доказательно… Тут человеческие жизни, а не звания с чинами на кон поставлены.
Украшенная капустными кружевами полянка заставила Давыдовича удивленно хмыкнуть. Надежда Прохоровна обошла милицейскую компанию и заинтересованно поглядывающего из-за их спин Карпыча. Вышла на авансцену и остановилась возле порушенной поленницы.
Сосредоточилась на словах, на грамотном изложении обстоятельств… И немного необычно для себя начала главный разговор с извинительных экивоков:
— Я тут все улики капустными листами прикрыла, вдруг дождь пойдет… — Нагнулась над поленницей, сняла ажурные листья с дровяной кучи. — Вот, — сказала негромко, — поглядите — орудие преступления.
Мужская компания сгрудилась над порушенной поленницей. Примерно в середине высокой горки лежало толстое, расщепленное на две половины бревно с торчащими из расщепа длинными гвоздями. Присмотревшись, все почти сразу поняли, что потемнели гвозди не только от времени: под каждым гвоздем на чистое сухое дерево совсем недавно натекло немного крови.
— Федор сам упал и напоролся на гвозди, — негромко продолжала баба Надя. — Если вы внимательно посмотрите на второй снимок убегающего человека в женской юбке, то увидите, что в этот момент он явно падал. Причем спиной назад.
На лице следователя Гаврилова отразилось радостное волнение.
— Убегающий человек падал спиной назад? — прищурившись, думая, что ПОЙМАЛ (!) самонадеянную старуху на несоответствиях, вкрадчиво спросил Родион Евгеньевич.
Вот! Вот он самый тонкий момент расследования! Именно этого злокозненного, но объективного интереса так и боялась славная московская сыщица.
Убегающий человек не может сам упасть спиной назад. Если только ему кто-то не помог. Не толкнул на эти гвозди, ударив в грудь.
А толкнуть его мог только один человек: тот, кто находился в этот момент непосредственно на месте происшествия, — Суворов Сергей Карпович. Хозяин огорода устроил на вора засаду, поджидал его в ночь на прошлую субботу, он мог устроить драку со злоумышленником, он мог убить. Пусть непреднамеренно, случайно, но мог.
Иначе как стремглав улепетывающий Мухин мог упасть спиной назад? Даже споткнувшись, бегущий человек по инерции падает лицом вперед.
Вначале, увидев гвозди со следами крови, Надежда Прохоровна расстроилась до невозможности. Решила — обманул ее Карпыч. Не все сказал по правде, как было той ночью, утаил если не про драку, так про один-единственный толчок.
И еще подумала тогда — так же решит и следствие. Свидетель утаил факт драки, запутал органы — ВИНОВЕН.
А как виновен, в чем?!
В том, что сослепу толкнул кого-то в грудь?! Сам свое имущество защищал, если эти органы бездействуют?!
Очень огорчилась тогда Надежда Прохоровна. Голову сломала — как поступить? Рассказать милиции про все находки и догадки, поступить по совести или по закону?..
А что они дадут, законы эти?! Кому тут будет лучше?! Федька умер! А бедолага Карпыч жив.
Ну, предъявят Фельдмаршалу обвинение в неосторожном убийстве. Ну, скорее всего, даже не посадят или вовсе оправдают…
Но ведь статья, суд, позор! В деревне Карпыч живет. В ДЕРЕВНЕ!
Весть о том, что бывший начальник почты убил соседа, мигом облетит округу. И мало кому будет дела, что убил-то по неосторожности, непреднамеренно, не со зла! Убийцей окрестят Фельдмаршала, со стыда мужик сгорит. По всем окрестным деревням пойдет гулять рассказ, выстроенный по принципу поговорки «То ли он украл, то ли у него украли…». Затюкают Фельдмаршала. Запьет мужик или озлобится. Не вынесет позора, деревня осуждать умеет.
А ведь, по совести сказать, за что? За то, что слишком свое добро берег?
Так эдак каждый тут живет. За шелудивого барана соседу нос сломает…
Но ведь сломает, не убьет…
Все мозги высушила баба Надя, пока решала, что тут главное? Прикидывала, как отразится на Матрене расследование московской родственницы… Не проклянет ли Мотя? Не осерчает?..
Ведь нелегко жить рядом с человеком, переживающим такую драму. Матрена добрая душа. Пожалуй, изведется.
И остальные парамоновцы… Как будут проходить их тихие зимние вечера под перестук бочонков лото? Прекратятся? Запрется «опозоренный» Карпыч дома, обидится на весь белый свет… Жалко мужика. Деревню жалко — дружная была, пока не заявилась московская невестка.
Эх, жизнь! Чуть от огорчения умом не тронулась Надежда Прохоровна!
Но хорошо, что не сдалась. Заставила себя отставить все печали, задуматься еще разок.
Посмотрела внимательно-внимательно на последнюю фотографию Федора, что, по словам Суворова, тот заснимал, уже падая навзничь, и увидела: слабый сероватый отсвет фотовспышки очертил угол сарая, к которому прибиты клетки. И угол этот — почти вертикальным был.
Ошибся Карпыч! Не он падал, меняя ракурс фотоснимка, а поселковый сторож уже на спину заваливался! Угол сарая придал фотографии определенность по вертикали и горизонтали, попозже привязалась и едва заметная серебристая полоска — туманно блеснул под яркой вспышкой новехонький железный желоб для дождевой воды, что Суворов на старую баньку приделал. Он тоже ракурс подтвердил…
И вот тогда уже побежала Надежда Прохоровна разыскивать возле поленницы, на которую Федор рухнул, некий возможный округлый предмет, что под ногу ему попался на бегу.
Нашла. Короткую толстую ветку осины со следами земли на гладкой коре. Конец деревяшки глубоко прочертил землю, сантиметров двадцать протащился по траве и оставил такой говорящий след, что никаких сомнений не осталось: убегая, Федор наступил на круглую палку, нога уехала вперед, а Мухин, потеряв равновесие, со всего размаха плюхнулся в дрова.
Там его спину и поджидало расщепленное бревно бывшего дома с двумя острейшими коваными гвоздями.
Осиновую палку и отметины на земле и траве Надежда Прохоровна прикрыла капустными листьями как главное доказательство правдивости и невиновности свидетеля Карпыча и теперь, услышав вкрадчивый вопрос Гаврилова, снимала эти листья с доказательств.
— Вот, посмотрите на эту палку от осины… Видите? Кора немного содрана, испачкана землей… Вот тут остался след — палка проехала вперед, оставив глубокую борозду… Посмотрите на фотографии — Федор падает еще в чистой юбки, а позже я вам покажу бурьян, в который он уже испачканную одежду по дороге отсюда выбросил…
Генерал, нахмурившись, сравнивал фотографию с местностью (прокурорский следователь делал то же самое из-за его плеча), послушно глядел на борозду в траве…
— Ну что ж, Родион Евгеньевич, несчастный случай? — сказал в итоге. — Если, конечно, на обуви погибшего найдут частицы осиновой коры…
Надежда Прохоровна задержала дыхание, насторожилась, но все тревоги развеял довольный возглас Карпыча:
