СВОБОДА!!! СВОБОДА!! СВОБОДА!
Осталось только осторожненько добраться до Парамонова, с невесткиного телефона позвонить в Москву домой и попросить Алешку разрешить «цыганский» казус с помощью тяжелой милицейской артиллерии.
«Я все сделала правильно», — похвалила себя Надежда Прохоровна. Местное отделение милиции так впечатлило многошумное свидание с цыганским табором, что вряд ли «дядя Дима» согласился бы позволить «Розе» хоть один звонок. О том, что приехала Надежда Прохоровна конкретно в Парамоново, заикнуться она не успела, так что можно предположить — погоня, если она будет, уйдет в другую сторону, к шоссе.
Баба Надя поднялась с травки, тихонько охнула — многовато для ее пожилых костей сегодня вытерпеть пришлось! — и, припадая на одну ногу, поковыляла по ухабистой дорожке.
Дневная жара почти не спала, но вечерняя прохлада уже выбиралась из-под каждого куста. Зловредные мухи радостно приветствовали теплокровного путешественника в родимых зарослях, сопровождая бабу Надю ликующим многоголосым звоном — Надежда Прохоровна три ветки об себя истрепала, пока с этим хором боролась, до Синявки добираясь!
Ее остывающая голова привычно собирала и систематизировала факты, от которых прежде сыщица отмахивалась.
Не любила Надежда Прохоровна делать преждевременные выводы. Много раз убеждалась — начнешь все собирать в цепочку, не уточнив связующих звеньев, напутаешь и такой узел затянешь — концов не найти!
Нельзя поспешно подводить итог, не выяснив всю подноготную сущность происшествия. Сначала — узнай, разведай, с народом потолкуй! Народ ведь он — глазастый (особенно в деревне). Он, если с толком расспросить, сам все расскажет, все укажет, только систематизировать поспевай…
Но если все же сделать скороспелые выводы, то парамоновское дело выглядит куда как отвратительно.
Смотрим по пунктам:
Первый. Примерно с месяц назад в деревне начали таинственно исчезать кролики и куры.
Второй. В той же деревне неделю назад убили алкоголика Мухина.
Третий. В доме Матрены Губкиной произошел секретный обыск. (Почему именно обыск? Да потому, что ничего ценного при этом не пропало, хотя денежки и золотишко было.)
Четвертый. Парни в лесу, которым неким «академиком» приказано сидеть тихо до поры до времени.
Пятый. Нападение на нее в поселке может быть одним из звеньев этой цепочки. Сейчас, топая по лесу, Надежда Прохоровна хорошенько припомнила молодежную компанию за магазином: ни на одном из ребят не было камуфляжных брюк, а только сплошь коротенькие шорты. Подростки соблюдали летнюю форму одежды, никто из них не выделялся высокими шнурованными ботинками и пестрыми портками. А это наводит на мысль — Надежду Прохоровну отследили «лесные братья».
Зачем?
Вопрос вопросов. И прежде всего, на ум приходит рассказ таксиста, когда она ехала в Парамоново. По его словам выходит, что вскорости возле деревни пройдет газовая магистраль, построят какой-то «то ли консервный, то ли битумный» завод…
Значит, речь идет о земле. И бумагах, за которыми могли залезть к Матрене для проверки.
И лесные парни в таком случае могут быть рейдерской группой, которая должна припугнуть деревню.
Логично получается?
Вполне. Если верить страшноватым газетным статьям и телевизионным передачам, борьба за обустроенные земли идет нешуточная.
Но вот какая штука — по словам Фельдмаршала, почти все пахотные земли вокруг Парамонова взяты Сычами в аренду. Так что если за кого бы и взялись в первую очередь, так это за них, новорусских фермеров.
Надежда Прохоровна остановилась возле покосившейся березы, придерживаясь за дружелюбно согнутый ствол, вытряхнула камешек из левой босоножки…
«А почему я, собственно, решила, что к Сычам еще никто не наведывался на предмет переуступки земель? Сычи ведут себя весьма странно… Чего-то таятся, скрытничают… Что с ними происходит?
Может быть, отставного прапорщика уже не только участковый Кузнецов за жабры взял? Может быть, Кузнецов вообще на стороне рейдеров давненько действует? Чего ему какое-то Парамоново, Сельцо пока не трогают, а денежка хорошая капает…
Н-да, ситуация. Тут и в самом деле без подполковника Суворина не разобраться… Пристукнут Матрену темной зимой, никто неделю не схватится, пока Полкан не окочурится и лаять перестанет… Что бы там Суворов ни говорил о дружном деревенском житье в долгие зимы, бывает всякое».
Надежда Прохоровна постояла с минутку, поглядывая сквозь ветки березы на легкие желтые облачка… Подумала…
А как быть с сиреневой бабы Глашиной юбкой на фотографии Карпыча?
Куда она вписывается?
В рейдерские дела — навряд ли. Туда только убийство горлопана и задиры Мухина отлично вписывается: пристукнули, чтоб под ногами не путался. Смерть алкаша, похожая на бытовуху, обычно расследуется спустя рукава — берут первого же собутыльника, что под руку попался, или в архив списывают.
А вот Глафира Терентьевна, знаменосица-орденоносица наша славная… Ее-то чего поздней ночью на чужой огород понесло?! Чего «гордость КПСС» у чужих клеток забыла?!
Надежда Прохоровна вздохнула тяжко, оттолкнулась от березы и потопала дальше. Мысли в голове копошились одна другой страшнее и гаже!
Сыщица добрела до Синявки, спустилась по крутому бережку возле моста до самой воды и, погрузив босые ступни в прохладный поток, блаженно зажмурилась — красотища-то какая!! Водичка чистая, прозрачная, вокруг пальцев серебристые мальки снуют — щекотно!
Решив отмыться от черной крапивной грязи, Надежда Прохоровна добралась до пышных ивовых кустов, скинула платье и начала отмываться сверху вниз, от пыльных щек до поцарапанных лодыжек.
Водичка приятно освежала тело, еще теплое вечернее солнце не позволяло замерзнуть, над камышами стрекозы крыльями трещат, и мухи куда-то исчезли.
Красота! Та, за которой сюда и вернулась через столько лет!
Закончив процедуру, Надежда Прохоровна повернулась назад, протянула руку за платьем, повисшем на ивовой ветке…
Сквозь серебристую листву на бабу Надю в упор таращились глаза.
— А-а-а!!! — завопила пожилая купальщица и как была — в исподнем целомудренно розового цвета — рухнула в речку! — А-а-а!! — вопила, захлебываясь, отфыркиваясь и по-собачьи барабаня руками по воде, отчего стрекозы бросились врассыпную, а мальки ушли на глубину…
До противоположного берега проплыла в том же параолимпийском темпе. Забилась в камыши и мокрой уткой стала испуганно обшаривать глазами огромную разлапистую иву с сиротливо висящим на веточке нарядным (еще несколько часов назад) парадным платьем.
— Ей! Кто там есть?! Не балуй!! Я тут не одна! — И что было мочи завопила: — Алеша, Вася, Карпыч!! Идите сюда, я выкупалась!!
То ли хитроумное поведение помогло, то ли глаза вообще в ивовых кущах померещились, но заросли даже не колыхнулись.
