В дозоре в основном шел Дум-Дум. Таежный следопыт быстро адаптировался к местной флоре и уже через сутки чувствовал себя в джунглях уверенно. Придерживая на груди «Винторез», он ловко пробирался сквозь заросли. Взамен такой самоотверженности снайпера Давыдов и Цыган тащили его «аркебузу» «АСВК» с комплектом боеприпасов.
— Это ничего, — вполголоса бубнил Цыган, надевая на плечо тяжелую винтовку с массивным набалдашником для бесшумной стрельбы. — Это полегче, чем рубить просеку сквозь местное густолесье. Все равно что прокладывать лыжню на карстовой целине. Вот, помню, у нас в Перми…
— Да заткнись ты, балаболка, — зло сказал, будто выплюнул, Брикет. В отличие от них, которые, считай, на двоих несли одну крупнокалиберную винтовку, пулеметчик в одиночку тащил «РПК» со сдвоенным магазином да несколько комплектов боеприпасов к нему.
Небо в очередной раз заволокли тяжелые свинцовые тучи, а дальше как будто кто‑то на небе открыл кран, и вниз хлынули потоки противной, почти горячей влаги. Но диверсанты этого неудобства практически не ощущали. Капли дождя падали на лица, покрытые плотной, как пластик, камуфляжной мазью, стекали на водоотталкивающую поверхность комбинезонов; только под ногами неприятно хлюпала грязь, липкая жижа.
На третьи сутки группа наткнулась на патруль. Как и положено, первым их учуял следопыт. Думдумыч жестом показал остановиться и залечь. Выставив перед собой оружие, диверсанты плюхнулись на землю и благодаря своим маскировочным комбинезонам растворились в местном пейзаже.
Денис слегка раздвинул стебли широколистного папоротника, теперь он мог отлично видеть часть тропы. Патруль появился спустя несколько минут, количеством около дюжины. Плотные, низкорослые и круглолицые, узкоглазые и раскосые, они громко разговаривали на каком‑то странном птичьем языке, никого не опасаясь (и действительно, чего опасаться на своей территории).
«Сэй не доверяет ни тайцам, ни кхмерам, — вспомнил Денис информацию, полученную еще во время подготовки в Москве, — и предпочитает вербовать воинов из граждан Филиппин и Бирмы. Они, как правило, малочувствительны к боли и безжалостны к врагам. Хорошие барбосы, таких только мочить. Сразу и с гарантией». Давыдов переключил свое внимание на вооружение патрульных. Впереди идущий филиппинец, наверняка старший, важно выпячивал на поясе брезентовую кобуру, на правом плече поддерживал ремень американской штурмовой винтовки «М-16» одной из самых первых модификаций. Это, по‑видимому, отличительный знак командира. У остальных были «сорок седьмые» «калаши», смотревшиеся на фоне этих низкорослых хоббитов довольно громоздко и внушительно. Замыкающими шли трое боевиков: двое, взгромоздив на плечи, как ленинское бревнышко, тащили американский ручной пулемет «М-60», третий держал в каждой руке по металлической коробке с пулеметными лентами. Глядя на эту живописную картину, Денис почему‑то вспомнил кадры военной кинохроники времен Великой Отечественной войны, когда наши бойцы точно так же носили противотанковые ружья. Двухметровой длины, они походили на рыбацкие удочки; за это бойцы и прозвали расчеты «ПТР» «удильщиками». Увиденное сейчас показалось морпеху гротескной пародией.
Бодро переговариваясь, патруль вскоре удалился, можно было подниматься.
— Ну, что будем дальше делать? — как черт из табакерки возле Дениса выскочил Дум-Дум.
— А что тут сделаешь, — Давыдов поставил на предохранитель свой автомат. — На маршрут патрулирования мы вышли, это плюс. Теперь остается подробно изучить график движения патрулей, а потом садимся им на «хвост». Значит, задача номер два. Где‑то поблизости организуем дневку, а здесь оставляем наблюдателя. Ну а дальше, как говорят братья-узбеки, будем посмотреть. Так что, Думыч, задание тебе — найти место для нашего бивака.
— Я тут уже приметил одну полянку, — деловито сказал снайпер. — Правда, придется вернуться на полкилометра, зато будем, как у бога за пазухой. Кого оставишь наблюдать?
— Да вон пускай Брикет отдохнет, пока мы лагерь организуем, а через пару часов сменим. — Майор подмигнул пулеметчику.
Тот и сам был рад хоть на время избавиться от своей непосильной ноши. Цыган отдал ему свой «АКМ», забирая взамен «РПК» и подсумки с запасными дисками.
— Все, уходим. Веди нас, Сусанин…
Диверсанты бесшумно отошли от тропы и один за другим растворились в густом море джунглей.
Место для дневки Думдумыч действительно высмотрел едва ли не идеальное. Небольшой взгорок сверху надежно прикрывали густые кроны. Здесь невозможно было обнаружить группу с воздуха и незаметно подобраться с земли. На взгорке было относительно сухо, наличие деревьев позволяло растянуть гамаки, а не валяться в грязи, отбиваясь от множества противных и вездесущих кровососов.
После того как были натянуты гамаки, по периметру дневки была установлена сигнализация и распылен спрей без запаха, но эффективно отпугивающий москитов и змей, Давыдов объявил:
— Сейчас «рубаем», и в люлю. Первым дежурю я, через два часа меня сменяет Цыган, а Дум-Дум идет на смену Брикету.
— Командир, может, я первым буду дежурить? — подал голос Есаул. — Мне через час давать в Центр сигнал штатной работы группы, чего же потом из‑за этого просыпаться лишний раз?
— Добре, — согласился Денис. — Тогда через два часа разбудишь меня. Еще есть вопросы? А в ответ тишина… Ясно. Значит, перекусываем и спать.
Сырой климат джунглей не особо располагает к разведению костра для приготовления горячей пищи. Эта проблема, возникшая сорок — пятьдесят лет назад, когда в районах Индокитая то и дело вспыхивали антиколониальные восстания и войскам из метрополий приходилось месяцами не казать носу из тропических лесов, была решена. Проблему топлива как для больших подразделений, так и для разведывательных групп решили в индивидуальном порядке. Теперь в сухой паек каждого бойца входили либо самоподогревающиеся консервы, либо миниатюрные спиртовки с запасом сухого спирта, на котором можно было не только разогреть пищу, но даже заварить чай или кофе. Но это, как говорится, сплошные изыски для пехоты, диверсантам подобное не полагалось; концентраты, которые они получали, были высококалорийными, но не имели вкуса, а главное, отсутствовал запах. Что чрезвычайно важно в условиях вражеской территории, где не только свои законы, традиции, но также и своя культура кулинарии…
Подогрев на спиртовке банку, Денис аккуратно сорвал крышку из плотной фольги. Запаха действительно не было. Розовая масса на вид была похожа на колбасный фарш, консистенцией напоминая суфле, а вот вкуса не разобрать, то ли сладкая, то ли соленая. Тем не менее в мгновение ока проглотив двухсотграммовую порцию, он ощутил реальную сытость, как после хорошего застолья.
Глаза сами собой смыкались, рот разрывала зевота. Майор улегся в кокон гамака, под правую руку положил автомат, а пальцами левой расстегнул клапан на кобуре с «глоком», и стал медленно скользить в бездну такой сладостной и долгожданной дремы. Провалиться окончательно ему не давала одна мысль, вернее, даже не мысль, а ощущение. С момента, когда они высадились на землю кхмеров, его упорно не покидало чувство, что за ними неустанно следят. Сперва морпех думал, что это результат стресса после встречи с крокодилами. Но время шло, а ощущение чужого взгляда не проходило. Сказать об этом подчиненным Давыдов не мог, нет хуже ситуации в рейде, чем общее чувство паники, что в конце концов приведет к срыву кого‑то из бойцов, а это крах, верная гибель всей группы.
