– Не знаю, – растерянно ответила я, – а что, это так важно?
Мне все равно, сколько лет доктору.
– С ума сойти! – заорала регистраторша. – Мне нужны данные
того, кто пойдет к врачу! Вы что, в первый раз к медику записываетесь?
Я быстро назвала то, что требовалось, и отсоединилась. Ну
зачем так злиться? Может, и правда я впервые решила обратиться к доктору. И
потом, разве тетка не слышала, что я хочу попасть к психиатру? Вдруг я с
капитально съехавшей крышей?
Раздраженно бубня себе под нос, я столкнулась в коридоре с
Николаем.
– Слышь, Вилка, – сказал он, – я тут подумал и решил
предложить Тусе у меня поселиться. Распишемся и заживем!
Я обрадовалась до колик.
– Очень здорово, только тебе, кажется, Света больше
нравилась!
– Обе хорошие, – отмахнулся Коля, – Светку Кочерге уступил.
– Вот и отлично, можно и свадьбы вместе сыграть, если
невесты паспорта получат.
Коля хмыкнул и исчез в гостиной. Не успел он закрыть дверь,
как из кухни вышел Владимир Николаевич, увидав меня, он приосанился.
– Милая Виола Ленинидовна…
– Слушайте, давайте без церемоний.
– Ладно, дорогая Виола, если вы не против, я хотел бы сделать
предложение Тусе…
– Как? – изумилась я. – Вы ведь собирались жениться на
Свете.
– Кто, я?
– Ну не я же!
– Да, действительно, я вначале остановил свой выбор на ней,
но потом понял: Туся лучше.
– Но ведь Коля уступил вам Свету!
– Да, нехорошо получилось. Пойду, поговорю с ним, пусть
назад заберет.
Мелкими, семенящими шажками профессор добрался до гостиной и
юркнул внутрь. Я пошла к себе. Главное, ни во что не вмешиваться, сами
разберутся, не маленькие!
Ровно без пятнадцати два я постучала в кабинет, где вел
прием Лазаренко. Вообще говоря, я была записана на час, но специально
пропустила тройку больных вперед, хотелось остаться последней, чтобы никто не
стучал в дверь и не ныл: «Быстрее, пожалуйста, люди ждут».
Валерий Константинович в жизни оказался ничуть не хуже, чем
на экране. Огромный, с гривой картинно-седых волос, орлиным носом и влажными
карими глазами. Наверное, плейбой, большой любитель красивых женщин, хорошей
еды и качественной выпивки.
– Слушаю внимательно, – прогудел Лазаренко.
Я села, открыла сумочку, вытащила оттуда распечатку истории
болезни Кати Рамазановой и, мило улыбаясь, спросила:
– Извините, подскажите, как найти вашу сестру?
– Кого? – изумился врач.
– Валерию Константиновну Лазаренко, доктора наук,
профессора, она тоже психиатр.
– Первый раз слышу про такую!
Я развела руками.
– Свет велик, всякое встречается. Валерия Константиновна
консультировала мою родственницу, смотрите, я думала, она ваша сестра! Имя,
отчество, фамилия…
Лазаренко уставился в листки.
– Вот, – ткнула я пальцем в нужное место, – печать стоит.
Профессор пару секунд рассматривал бумаги, потом, став
красным, словно запрещающий сигнал светофора, заявил:
– Большего идиотизма никогда не читал. «Больная выглядит
хорошо, руки теплые». Да ни одному психиатру не придет в голову сделать
подобную запись! Чушь!
Потом еще раз изучил бумаги и сказал:
– К сожалению, уважаемая, вы стали жертвой мошенницы! Это
моя печать!
– Не понимаю, – я прикинулась полной идиоткой, – почему
ваша? Вас я вижу впервые в жизни!
– То-то и оно, – хмыкнул Лазаренко и быстро рассказал
историю про портфель.
– И вы уверены, что видите оттиск своей печати?
– Абсолютно.
– Вдруг все же в Москве есть женщина-психиатр, доктор наук,
ваша тезка.
– Нет.
– Но бывает…
– Не бывает.
– Однако…
– Не надо спорить. Наш мир, круг людей, занимающихся
психиатрией, узок. Я знаком почти со всей московской профессурой. Смею вас уверить,
никакой В.К. Лазаренко, кроме меня, и в помине нет. К тому же, обратите
внимание, видите букву «з»?
– Да, она написана немного странно, не как «з», а как «z».
– Ну да, гравер ошибся, сделал на печати «Лаzаренко». Я
сначала хотел потребовать, чтобы он переделал работу, но шельмец начал уверять,
будто специально выгравировал так, для оригинальности. Это моя украденная
печать. Вы платили фальшивому доктору?
– Да.
– Очень жаль. Крайне неприятно, что мошенница, которая
ничего не смыслит в медицине, промышляет под моим именем!
Вечером, не успел Олег войти в дом, как я кинулась к нему.
– Послушай…
– Потом.
– Дай расскажу…
– Очень устал, завтра.
– Но утром ты уйдешь на службу!
– Значит, вечером.
– Но…
– Вилка, – заорал муж, – я целый день работал, как
проклятый, ни сна, ни отдыха! Стоит только появиться в квартире, как ты
набрасываешься, словно овчарка, и требуешь внимания.
– Зачем ты тогда женился? – возмутилась я.
– Я не знал, что ты из породы погремушек, – довольно зло
рявкнул Куприн и ушел в ванную.
Я осталась сидеть на кухне, чувствуя в горле горький комок.
Погремушка! Ладно, дружочек, по всему выходит, что в деле Жоры Радько наметился
новый поворот, но Олегу я об этом не расскажу. Сама доведу расследование до
конца.
Совершенно не верю теперь этой даме, назвавшейся Валерией
Константиновной. Единожды солгавший запросто сделает это во второй, третий,
четвертый раз. Небось тетка не в Америке. Мобильный телефон хитрая штука. Когда
вы звоните на стационарный аппарат, то точно знаете, где он установлен. А
сотовый? Приходится спрашивать:
– Ты где?
Ответить же можно что угодно: в дороге, или в театре, или в
магазине.
