Я почувствовала себя, словно гость на пиру в сумасшедшем
доме, и молча принялась ковырять кусок торта чайной ложечкой. Есть его я не
собиралась, но Олег говорит, что в минуты напряжения или огорчения у меня
начинается «пальцевый невроз». Начинаю вертеть столовые приборы, крутить пояс
от платья, перебирать содержимое сумочки. Может, научиться вязать? А что,
здорово получится, все кругом орут, а я, совершенно спокойная, вдохновенно ваяю
свитера и шапочки… Одна беда, любое рукоделие раздражает меня еще больше, чем
незваные гости.
Обалдев от крика, я не утерпела и пнула Ленинида под столом
ногой. Папенька замер с раскрытым ртом, потом завел:
– Ну, Вилка…
Но я быстро сказала:
– Иди ко мне в спальню.
– Зачем?
– У дивана подлокотник отвалился, надо на место поставить!
Среди массы отрицательных качеств у папеньки есть одно
несомненное достоинство. Он никогда не отказывается помочь, если речь идет о
домашних делах. Починить табуретку, переклеить обои, начистить картошку, даже
вымыть окна, тут на Ленинида можно положиться, и он не станет ныть: «Можно
завтра сделаю?»
Нет, встанет и пойдет за инструментами. Вот и сейчас папаша
покорно вылез из-за стола и потопал в мою комнату. Вне себя от злости, я
поспешила за ним.
– Так все в порядке, – удивился Ленинид, оглядывая диван.
– Слушай, – зашипела я, – мне это надоело!
– Что, – удивился папенька, – диван?
– Нет! – рявкнула я. – Сначала заявляется одна маменька,
потом другая, и мы не можем понять, кто настоящая. А все ты! Затем вваливаются
Наташка с Лелькой и устраивают пошивочную мастерскую! Как тебе не стыдно!
– Ну при чем тут я? – попытался слабо сопротивляться
Ленинид.
– Чьи бабы, а?
– Лелька Юркина!
– Ладно, а остальные?
– У тебя всегда я виноватый, – горестно вздохнул папенька, –
не любишь ты меня!
– Слышала сто раз про злую и плохую Вилку! Что ты сегодня
устроил? Какой такой праздник? Между прочим, в доме маленький ребенок! Тамара
еле на ногах держится, устала до обморока.
– Она с нами сидела…
– Томуська никогда ничего никому не скажет!!! А все из-за
тебя!
– Может, я и подводную лодку «Курск» утопил? – огрызнулся
папашка.
– Забирай этого Колю, хватай Наташку, и уходите!
– Эх, доча, – рассмеялся Ленинид, – глупая ты! Светку с
Туськой не выгнала?
– Нет, – я сбавила тон.
– Пожалела, значит, – резюмировал папенька, – теперича они
от тебя – никуда, даже если и догадаемся, кто из них настоящая, вторая в
«тетках» жить останется!
– Обязательно догадаемся, – пообещала я. – Вот только Олег с
Юркой вернутся, сразу их данные через компьютер прогонят и найдут правду.
– Так-то оно так, – хмыкнул папенька, – только никого вы не
выгоните! Олег, конечно, сердитый, но с бабами ругаться не станет, знаю я его.
Нет, получается, что ваша карма жить теперь с обеими.
– Где ты таких слов понабрался, про карму? – разъярилась я.
– Вечно отец у тебя в дураках ходит, – оскорбился папенька,
– между прочим, читать умею, газеты покупаю! И придумал, как тебя от мамашек
избавить!
– Ну, говори, – заинтересовалась я.
– Замуж выдать, – выпалил Ленинид, – сбагрить в чужие руки.
Отсюда и Колька. Он вдовый, жена померла, детей нет, зато имеется квартира,
«Жигули» и дача. Чем не жених? Ремесло знает, а пьет, как все, раз в неделю, по
субботам, больше ни-ни. Да из-за такого положительного мужика бабы передерутся!
Видишь, как я о тебе забочусь! Я ему Светку предназначил. А для Туськи поискать
надо.
– Почему Коля должен достаться Свете? – только и сумела
спросить я.
– Так она первая тут появилась, раздача мужей в порядке
живой очереди, – хихикнул Ленинид, – ну я пойду, а? Небось Колька заскучал. Ты,
это, не ругайся, он тут ночевать останется. Сама понимаешь, туда, сюда, авось и
склеится. Сейчас потерпишь, потом от всех избавишься.
Стуча тапками о голые пятки, он ушел. Я шлепнулась на
кровать и тупо уставилась в потолок. Из кухни доносилось пение, взрывы хохота и
вопль Никиты.
«Ладно, – вяло подумала я, – посмотрим, авось и правда
удастся избавиться от теток!»
Глава 18
Утром я поехала в больницу, где умерла Катя Рамазанова.
Самая обычная клиника для не слишком обеспеченных людей. Палаты тут были на
шесть человек, туалет и душ в конце коридора, а медицинский персонал казался
неприступным и суровым. Отыскав нужное отделение, я робко заглянула в
ординаторскую.
– Простите, можно поговорить с Савоськиным?
– Игорь Анатольевич на обходе, – не поворачивая головы,
ответила женщина в светло-зеленом халате.
– А когда он вернется?
– Не знаю, ждите.
Я опустилась на стул у двери. Дама обернулась и резко
сказала:
– Тут нельзя находиться, это помещение для врачей.
– Но мне нужен Савоськин, вы же сами велели подождать!
– Не здесь.
– А где?
– В коридоре.
Пришлось выметаться вон и стоять у обшарпанной стены. В
ординаторскую то и дело входили люди. Я ловила каждого мужчину за рукав и робко
спрашивала:
– Простите, вы Савоськин?
– Нет, – бросали дядьки и убегали.
Помаячив безрезультатно перед дверью около получаса, я пошла
на пост и спросила сестер:
– Подскажите, где Игорь Анатольевич?
– В перевязочной, – сказала одна.
– В процедурной, – ответила другая.
– На рентген пошел, – сообщила третья.
Я растерялась.
– Их много, Игорей Анатольевичей?
– Почему? – пожала плечами самая старшая. – Один, Савоськин,
да вот он, кстати, по коридору идет.
Я побежала за лысым парнем и схватила его за халат.
– Вы Савоськин?
– Вроде.
