Глава 3
Олег вошел в спальню около полуночи и против обыкновения
зажег верхний свет. Я отложила детектив и спросила:
– Он и правда твой отец?
– Увы, да, – раздраженно ответил муж, – сей субъект и впрямь
посодействовал моему появлению на свет. Честно скажу, этот факт не слишком меня
радует.
– Но почему ты Михайлович и по фамилии Куприн?
Олег плюхнулся на кровать, с наслаждением потянулся и сказал:
– Вилка, ведь я никогда не рассказывал тебе о моей семье.
Я кивнула.
– Так вот, теперь наберись терпения и послушай чуток.
Мать Олега, Нина Андреевна, разошлась с Акимом Николаевичем,
когда сыну едва стукнуло тринадцать. Вернее, сыновей в семье было двое: Олег и
Филипп. Второй был на пять лет младше брата и на момент разрыва между
родителями едва успел отпраздновать восьмой год рождения. Когда отцу с матерью
пришла в голову идея разъехаться, Олег вздохнул с облегчением. Жить с Акимом
Николаевичем было невозможно.
Папенька работал в школе, преподавал русский язык и
литературу. Профессия наложила неизгладимый отпечаток на его характер. Самая
частая фраза, вылетавшая изо рта Акима, звучала так: «Слушать меня, только я
знаю, как правильно поступать».
Спорить с отцом в доме даже не пытались. По каждому вопросу
он имел определенное мнение, железобетонное и непоколебимое. Спать следует
ложиться в девять вечера, читать в кровати нельзя, лирика Пушкина – вершина
русской поэзии, детей нужно воспитывать в строгости, иметь много денег стыдно…
Причем постулаты произносились четким «учительским» тоном и сопровождались
поднятием вверх указательного пальца.
– Ты хорошо меня понял? – вопрошал Аким. – Теперь повтори!
Отец никогда не прислушивался к чужому мнению, считая себя
абсолютным авторитетом во всем. Лет в девять Олег понял, что папенька просто
злобный неудачник, прикрывающий свою неспособность заработать деньги ложной
принципиальностью. Больше ста сорока рублей Аким отродясь не получал. Многие
педагоги пополняют семейную кассу, занимаясь репетиторством, но к Рыкову никто
не хотел идти, слишком уж занудлив и противен был мужик. Семья жила, одевалась,
питалась, ездила отдыхать на деньги матери.
Нина Андреевна крутилась, как белка в колесе. Она работала
парикмахером, имела обширную клиентуру, не гнушалась бегать по домам… У Олега
сердце сжималось от жалости, когда мамочка вваливалась домой, потная и
запыхавшаяся, около одиннадцати вечера. Отец, оказывавшийся дома не позже
четырех, даже не выходил в коридор, чтобы встретить жену. Правда, он сам ходил
за продуктами, считая, что супруга не умеет тратить деньги.
Дверь в самую большую комнату в их квартире была плотно
закрыта. Сколько Олег себя помнил, папенька всем говорил, что пишет
кандидатскую диссертацию о Пушкине. Именно поэтому Акиму и создали все условия.
Жена и два сына ютились в крохотной комнатенке, «диссертант» один занимал
двадцать пять метров.
В двенадцать лет Олег сообразил, что отец врет. Никакого
научного труда нет и не будет. Наверное, одновременно со старшим сыном это же
поняла мать… Через год Нина Андреевна подала на развод.
Аким, смекнувший, что он может лишиться дармовой прислуги и
жить ему придется на свой скромный оклад, попытался, как мог, помешать разрыву.
Но Нина Андреевна натерпелась под завязку от мужа-»ученого» и довела начатое
дело до конца. Ее не остановило даже то, что судья, смущенная велеречивостью
Акима, присудила ему младшего ребенка. Собственно говоря, Филипп был совершенно
не нужен отцу. Рыков думал, что угроза остаться без одного из сыновей отрезвит
жену и вернет ее в лоно семьи, но Нина Андреевна закусила удила и сказала
судье:
– Вот и хорошо. Двоих парней мне не поднять, пусть уж
Филиппа Аким Николаевич до ума доводит.
Женщина разменяла квартиру. Бывшему муженьку досталась
отдельная однокомнатная жилплощадь, а Нине Андреевне комната в коммуналке, на
которую ее сначала не согласились прописать с разнополым ребенком, но в конце
концов недоразумение уладилось, паспортистки тоже хотят иметь красивую стрижку.
Одним словом, свое четырнадцатилетие Олежек впервые встречал за праздничным
столом в компании одноклассников. До сих пор в их семье ничего такого не
отмечали.
– Деньги не следует тратить впустую, – вещал Аким.
О брате Олег не жалел, впрочем, Нина Андреевна тоже не
слишком переживала отсутствие Филиппа. Ей наконец открылся мир. Она стала
ходить в театр, кино, покупать себе новую одежду, косметику… И через какое-то
время Олег с удивлением понял: мамочка-то молодая, красивая женщина… Потом
судьба и вовсе повернула к ним лицо, сияющее улыбкой. В их коммунальной
квартире было еще двое соседей: тихая пенсионерка Степанида Власьевна и
спокойный мужик Михаил Куприн. Через год сыграли свадьбу.
Миша работал на обувной фабрике, попросту говоря, был
сапожником, хотя в трудовой книжке его профессия называлась хитро:
оператор-моторист второго класса. Но как ни назови, а суть одна: Куприн шил
дамские туфли, кондовые и жуткие, как вся обувка, производившаяся в Советской
России. О Пушкине мужчина имел слабое представление и диссертацию писать точно
не собирался. Но только при нем Олег понял, что такое настоящий отец. Походы на
рыбалку, игра в футбол, воскресный день, проведенный под автомобилем… У Миши имелся
старенький «Москвич», требующий постоянного внимания. А еще у Куприна оказались
золотые руки, и он с упоением мастерил мебель, терпеливо объясняя Олегу, как
правильно держать рубанок. Жену Миша обожал, мальчишку искренне считал своим
сыном.
В шестнадцать лет, получая паспорт, Олег сменил фамилию на
Куприн, а отчество на Михайлович. Вообще-то делать подобное было не совсем
законно, но начальник паспортного стола давно искал непьющего человека, который
бы сделал ремонт в его квартире. Миша за десять дней превратил «двушку» в
пасхальное яичко, взял за труды… тридцать рублей. Благодарный милиционер выдал
Олегу паспорт!
– И ты больше не встречал Акима? – спросила я.
– Нет, – покачал головой Олег. – Никогда, честно говоря, я
думал, папенька давно покойник.
– Откуда же он взялся?
Муж вздохнул:
– До 1990 года он жил в Москве, в той квартире, что получил
при разводе, вместе с Филей. Жениться он не собирался.
Но потом в Москве начался чуть ли не голод. Длинные очереди
змеились за всем: от молока до гвоздей. Цены росли, зарплата стояла на месте…
Аким перепугался и с дури женился на Анфисе, сельской жительнице,
обладательнице дома и участка в двадцать соток.
– Так он теперь где живет?
