Я вздохнула. По мне, так Валентина тут ни при чем. Просто
престарелая женщина, решив, что пришла пора обидеться на родственников,
убралась восвояси. Расставшись с любимой мамой, все мигом перестали болеть,
даже собачка, которую милая старушка скорее всего в отсутствие дочери и зятя
лупила тряпкой…
– Может, и нам чистку квартиры предпринять? – с энтузиазмом
поинтересовался Сеня.
– Ни в коем случае, – отозвалась Тома, – мне больше щенков
не надо, их и так двенадцать!!!
– И потом, – быстро вставила я, – пока совершенно не изучено
влияние экстрасенсов на беременных, вдруг Томуське станет плохо!
– Это верно, – согласился Сеня, – значит, отложим до лета.
– А где Аким? – удивилась я.
– К Лениниду в гости поехал, – ответил Филя.
Я не успела как следует изумиться, как раздался жуткий
вопль, треск и громкий мат.
Отталкивая друг друга, мы кинулись в спальню. На полу, в
развалинах кровати барахтался несчастный майор.
– Мебель у вас хлипкая, – недовольно заявила мануальный
терапевт, – чуть поднажала, и, пожалуйте, матрас выпал.
– Ничего, – бодро ответил Сеня, – у нас раскладушек полно,
не переживайте, Валечка.
– Даже и не думала, – пожала плечами монстриха, – пожалуй, я
уже пойду.
Она обвела нас тяжелым взглядом, я невольно поежилась, когда
ее глаза воткнулись прямо в мое лицо.
– Значит, так, – «утешила» дама, – сегодня ночью будет
болеть, сильно, нужно потерпеть!
– А анальгин можно давать? – робко поинтересовалась Тома.
Валечка поморщилась:
– Не следует загружать организм таблетками.
– И диклофенак не колоть? – спросил Филя.
Мануальный терапевт поджала губы:
– Я же только что пояснила! Лекарства забивают чакры, идет
сброс энергии внутрь организма, отсюда все заболевания. Кстати, у вас дома
крайне неблагополучная обстановка, вон виден черный хвост.
– Где? – ошарашенно пробормотал Сеня. – У кого хвост?
– Из потолка свисает, – как ни в чем не бывало пояснила
Валечка, – очень жирный и отрицательно заряженный.
Все уставились вверх.
– Ты что-нибудь видишь? – свистящим шепотом поинтересовалась
Лерка у Сени.
Тот помотал головой:
– Ничего.
– Совершенно?
– Ага.
– Даже люстру?
– Люстру вижу, а хвост нет!
– Не старайтесь, – сказала Валечка, – такое видение под силу
лишь опытному экстрасенсу. Но учтите, жгут следует отрезать, иначе он все соки
из вас высосет. И еще…
Она странно задергала носом.
– Что? – спросила Томуська.
– Да так, – отмахнулась тетка, – значит, когда надумаете,
позвоните.
– Сегодня нельзя хвост оторвать? – поинтересовался Сеня.
Мануальный терапевт с сомнением покачала головой:
– Дело долгое, канительное… Могу прийти завтра.
– С Олегом-то что будет? – спросила я.
Валечка опять выпучила глаза:
– К утру кaк рукой все снимет.
Она взяла у Сени конверт с деньгами и пошла в прихожую. Я
проводила бабу до двери и заметила, как она опять, словно принюхивающаяся
собака, задергала носом.
– Что вы все вынюхиваете? – обозлилась я, глядя, как
Валечка, кряхтя от натуги, пытается нагнуться, чтобы застегнуть сапоги. Голову
даю на отсечение, мануального терапевта тоже мучает радикулит. Наконец дама
справилась с «молниями», с трудом разогнулась и брякнула:
– Смертью тут пахнет просто невыносимо! То ли умер на днях
ребенок, то ли вот-вот умрет. Скорее хвост отрубайте!
Перед моими глазами неожиданно возникла картина: бледное
личико Кристины и прижатое к ее виску дуло пистолета.
– А ну убирайся на… – злобно прошипела я, – пошла прочь,
сволочь!
– Смотри, – погрозила противным, толстым пальцем баба, –
оскорблять станешь, помогать не буду!
Я пихнула ее в бок, но совершенно безрезультатно. С таким же
успехом можно было толкать гору Эльбрус. Валечка гадко усмехнулась, потом
плюнула на порог и удалилась.
Почти всю ночь Олег не спал, ворочался, стонал… Наконец
около четырех утра я не выдержала, зажгла верхний свет и приказала:
– А ну ложись на живот.
Муж покорно повиновался. Я задрала его пижамную куртку и
ахнула. Спина выглядела ужасно: вся покрыта жуткими кровоподтеками, а куски
кожи, где отсутствовали синяки, были красными, словно обожженными.
– Боже! Тебе же жутко больно!
– Ничего, – кряхтел Олег, – когда в 88-м меня Колька Бетон
подстрелил, хуже было!
Я перевела взгляд на шрам, до сих пор заметный на его плече,
и скомандовала:
– Садись!
Муж приподнялся.
– Сейчас принесу баралгин.
– Не надо, доктор же сказала, нужно потерпеть, к утру
пройдет.
Я глянула на часы.
– Во-первых, скоро рассвет, а во-вторых, отвечай честно,
тебе лучше?
Олег горестно вздохнул:
– Нет, жжет ужасно и ноет… Пожалуйста, Вилка, я встану, а ты
стряхни простыни, там крошек полно.
Кое-как, с трудом, он слез с кровати и сел в кресло. Я
склонилась над софой и увидела на белье какие-то странные белые крупинки. Одни
похожие на муку или соль, другие чуть крупнее, примерно как сахарный песок.
Не понимая, что бы это могло быть, я отнесла простыню в
ванную, встряхнула ее над раковиной и тут же услышала легкое шипение. Я
посмотрела в умывальник. На его дне пузырилась белая жидкость, как две капли
воды похожая на «молочную кислоту».
