– Не попаду, – возразила Лина, деля яичницу из четырех яиц пополам и выкладывая ее на тарелки. – Никого с улицы к директору завода не пустят. Лучше действовать через мэрию, или как она тут называется.
– Через мэрию тоже проблематично. Секретарша наверняка телефон не даст, даже если знает. Какого черта ей номер неженатого начальника какой-то бабе сообщать? А к заместителям соваться опасно, они могут быть с вражьей стороной связаны. Спасибо, Лин, вкусно. – Тамара собрала пустые тарелки и поставила в посудомоечную машину. – Давай еще чайку, что ли, попьем.
– Мне нужно варенье сварить, – вспомнила Лина. – Вишня осыпается.
Надо обязательно купить сахар. Поспела не только вишня, созрели смородина, крыжовник.
– Костя, – сообщила Тамара, увидев в окно друга детства, и почему-то усмехнулась.
Костя, пройдя в незапертую дверь, замешкался на пороге, с недоумением глядя на Тамару.
– Привет, – хмыкнул он наконец.
– Приве-ет, – пропела Тамара.
– Здравствуй, Костя, – откликнулась Лина.
– Выйди на минутку, – попросил он Лину, дождался, когда она выйдет на крыльцо, и плотно прикрыл дверь. – Она во что-то вляпалась?
– Да. Откуда ты знаешь?..
– Во что? – требовательно перебил он, напомнив ей прежнего Костю, который не терпел, когда у нее появлялись от него секреты. – В передел собственности?
Лина молчала.
Она молчала, но он пока не разучился понимать ее без слов.
– Лина, – наклонился он к ней. – Тебе нужно немедленно уехать. Немедленно. Давай паспорт, я возьму билеты на ближайший поезд и отвезу тебя в Москву.
– Но…
– Никаких но. Давай паспорт.
– Я никуда не поеду, Костя. – Она подняла на него удивленные глаза. – С какой стати? И как я Тому брошу, по-твоему?
– Тома выкрутится из любой ситуации, можешь мне поверить. Ну… пусть она живет в твоем доме, пока все не утрясется, а тебе надо уехать. Это смертельно опасно, неужели ты не понимаешь? От бандитских разборок нужно держаться подальше.
– Я не поеду.
– Не дури, Лина. Томка выкрутится.
– Я не поеду, Костя, хватит об этом.
– Но почему?
– Потому что не брошу Тамару одну. Потому что Сереже угрожает опасность.
– Господи, какую чушь ты несешь! Нужно идти в полицию, если кому-то опасность угрожает.
– Костя, это все действительно серьезно. Послушай…
– Я не хочу слушать всякий бред, – отрезал он. – Сам не хочу и тебе не советую.
– Ты зачем пришел, Костя? – вздохнула Лина. Он все больше напоминал ей Стаса.
– Купаться хотел тебя позвать, – буркнул он. – Хотя какое уж тут купание…
– Чай будешь пить? – Лина открыла дверь.
– Нет. – Он помялся, но тоже прошел за ней в дом.
– Помоги нам, Костя, – весело улыбнулась Тамара, и было непонятно, что ее так развеселило.
Она успела заварить чай и даже нашла в буфете конфеты.
– Помоги нам, правда. Узнай в мэрии Сережин мобильный. Тебе любая секретарша скажет, не то что нам с Линой.
– Сходи в мэрию, Костя, – вступила Лина. – У тебя получится. Купи коробку конфет и спроси телефончик. Или просто попроси, чтобы секретарша сама Сергею позвонила. А он пусть перезвонит мне.
– Вы что? – опешил он и даже потряс головой. – Спятили? Вы меня подставить хотите, да? Отсюда нужно немедленно уезжать. В конце концов, Тома может у тебя в Москве пожить.
Сейчас он напоминал Стаса так поразительно, что Лина отвернулась.
– Костя, мы можем надеяться, что ты, по крайней мере, никому ничего не скажешь? – сухо спросила она.
– Можете, – буркнул он, потоптался, махнул рукой и вышел.
– Откуда он знает, что ты во что-то вляпалась? – мрачно спросила Лина, глядя на захлопнувшуюся дверь.
– А я к нему приходила ночью, – зло засмеялась Тамара. – Представляешь, я ему говорю, что меня чуть не убили, а он меня не впустил.
Еще недавно Лина не поверила бы, что Костя способен оставить кого-то в беде.
Сейчас она не сомневалась, что он уедет сегодня же. Как любой здравомыслящий человек.
Сегодня Тропинин оказался у мостика через ручей совсем рано. К мосту шел по совсем безлюдным улицам, хотя в городишке народ поднимается рано. Так рано увидеть Полину он не ожидал, уселся на берегу ручья в траву, покурил, посматривая в сторону, откуда она могла появиться.
У ручья летали синие стрекозы, которых Тропинин никогда раньше не видел, где-то рядом стрекотал кузнечик. Он ждал Полину долго и терпеливо, вдыхал пахнувший скошенной травой воздух, а потом неожиданно понял, что она не придет.
Он не обращал внимания на красоты природы, торопливо идя по дорожке к ее дому. Последние сутки он думал о ней постоянно и с нетерпением ждал сегодняшней встречи. Ему было приятно о ней думать, иногда он даже замечал, что улыбается как дурак, хотя обычно на улыбки был скуп.
Он даже мысли не допускал, что может ее не увидеть.
Он не сразу осознал, что из ее калитки вышел парень спортивного вида. Молодой человек, не оглядываясь, направился куда-то, и Тропинин, замедлив шаг, прошел мимо Полининого дома. Ему больше не хотелось ее видеть, ему ничего не хотелось. Парень исчез за одним из заборов.
Кривая улочка вывела Тропинина на крохотную площадь с несколькими магазинчиками, вчера он уже был здесь, после того как проводил Полину. Площадь утопала в зелени и вчера показалась ему трогательно уютной, а сейчас пыльной и мрачной.
Потом он долго блуждал по городским улицам, несколько раз звонил на завод, хотя знал, что хозяина пока нет и никакой новой информации он не получит.
О Полине Тропинин не думал, по крайней мере, старался не думать. Думал о готовом сорваться договоре, о надоевшем вынужденном ожидании, о новых работах, злился и очень хотел домой, в Москву.
На самом деле в Москве ничего интересного его не ожидало. Его ждала захламленная съемная квартирка, к которой он тем не менее очень привык, пельмени в морозилке, старые зачитанные книги, которые он брал у родителей, обещал вернуть и не возвращал, и новая электронная книга – ее он недавно приобрел, но так и не смог к ней привыкнуть. В театры Тропинин не ходил, в кино тем более. Спортом не занимался, а только работал.
Когда он был женат, супруга постоянно пилила его из-за этого. Ей как раз хотелось и в театры, и в кино, а больше всего ходить на встречи с ее бесчисленными друзьями, с выпивкой, неинтересными ему разговорами и танцами. Танцевала бывшая жена действительно здорово, с детства занималась в каких-то студиях, и смотреть на нее было сплошное удовольствие. Она и без танцев выглядела отлично: хорошенькая, веселая, озорная и компанейская.
