– Ты его знаешь? – спросил Шибаев, рассмотрев повестку.
– Никогда о таком не слышал. Узнать?
– Узнай. Хотя без разницы.
– Ты думаешь, это письмо ветеранов?
– Это все. И письмо. Кроме того, у меня есть ключ.
– Какой ключ?
– От дачи.
– А откуда они знают?
– Кристина сказала. Ее спросили, и она сообщила.
– Ты был у нее?
Шибаев промолчал. Был он угрюм и безрадостен, как отметил опытный физиономист Алик. Не похоже, что свидание удалось.
– Помирились? – спросил он.
– Нет, – коротко ответил Шибаев.
«А где же ты был всю ночь?» – хотел спросить Алик, но, взглянув на хмурую шибаевскую физиономию, передумал.
* * *
Следователь Поярков Петр Митрофанович оказался экономного размера мужчиной с круглым лицом и круглыми же совиными глазами.
«На вид дурак дураком, – сказал Алик, который навел справки по своим каналам, – но хитрый как старая лисица, так что ты там фильтруй, дозируй информацию и будь начеку».
– Шибаев Александр Петрович, – произнес Петр Митрофанович и окинул детектива дружелюбным взглядом. – Присаживайтесь.
Шибаев ожидал услышать: «И будьте как дома», но не дождался и уселся на стул у стола следователя.
– Частный сыщик, – сказал элегически тот. – Знаменитые детективы, Шерлок Холмс, разумеется! Патер Браун, и эта старушка… – Он пошевелил пальцами в воздухе и взглянул вопросительно, словно рассчитывая на подсказку. Не дождался, так как Шибаев этой дамы не знал. – Мисс Марпл! Конечно! Вымершая и восставшая из пепла, так сказать, профессия. Как эта птица… как ее? Из мифологии.
– Феникс, – подсказал Шибаев, внутренне напрягаясь, так как не доверял улыбкам следователей.
– Именно! – обрадовался Петр Митрофанович. – Именно, птица Феникс. Вы, Александр Петрович, конечно, догадываетесь, зачем я вас вызвал. – Он простодушно смотрел на него своими круглыми совиными глазами.
– Догадываюсь, – сдержанно ответил Шибаев.
– Правда? – удивился Петр Митрофанович. – И зачем же?
– Я думаю, по поводу письма подполковника Якубова.
– Откуда вы знаете? Вам кто-нибудь сказал об этом?
– Никто не говорил. Но после нашего с ним разговора я подумал, что он напишет.
– Ага, понятно. А о чем вы говорили с подполковником Якубовым?
– Я спрашивал его о генерале Савенко.
– С какой целью?
– Обычная разыскная работа.
– Обычная разыскная работа, – со вкусом повторил следователь. – А в чем заключается эта работа? И какое вы имеете отношение к дачному кооперативу «Славинка»?
– Хозяйка одной из дач, Кристина Юрьевна Яковлева, наняла меня для установления личности женщины, чьи останки были найдены при попытке… высадить сирень на ее дачном участке. Об этом писала городская пресса.
– А какое отношение это имеет непосредственно к ней? К Кристине… – следователь наклонился над блокнотом в поисках ускользнувшего из памяти отчества хозяйки дачи. – …Юрьевне?
– Никакого. Останкам около двадцати пяти лет… приблизительно, если не больше; в то время там жили другие люди. Но она решила, что будет правильно установить личность этой женщины и похоронить ее по-человечески.
– Весьма похвально. И с чего вы начали, Александр Петрович?
– Поговорил с соседями.
– С кем именно?
– С соседом справа, зовут Миша… Михаил, фамилии не помню. И с подполковником Якубовым, о котором я узнал от него.
– И что показал Миша?
– Что дача принадлежала генералу Савенко, который погиб в августе тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года в Афганистане. Его дочь, Людмила Савенко, приезжала на дачу с друзьями, в последний раз ее там видели девятнадцатого августа восемьдесят шестого года, то есть спустя два года после смерти отца.
– А потом вы решили поговорить с Якубовым. Зачем?
– Надо же с чего-то начинать. Меня интересовала не столько личность генерала Савенко, сколько… вообще, кто там жил до и после.
– Как протекала ваша беседа с Якубовым?
– Сначала нормально. Потом он сказал, что не позволит мне бросать тень на память героя.
– А вы что ему ответили?
– Я удивился. Я и не думал бросать тень и не понимал, почему он так забеспокоился. Как в принципе можно бросить тень? При чем тут генерал, туда кто угодно мог влезть. После августа восемьдесят шестого года там никто больше не появлялся, несколько лет дом стоял закрытый.
– Возможно, он не хотел, чтобы имя генерала Савенко упоминалось в связи с этой историей, – предположил следователь.
– Возможно. Тогда тем более не стоило поднимать шум. Народ поговорит и забудет.
– И что же вам удалось обнаружить?
– Почти ничего, – соврал Шибаев, стараясь держать руки при себе, на тот случай, если следователю известен «язык жестов» – не потирать нос, что является признаком лжи, не чесаться и не дергать себя за мочку уха, что тоже что-нибудь да значит. – Для начала мы с Мишей засыпали яму. Миша – это сосед справа.
– Да-да, я помню. Вы упомянули имя Людмилы Савенко. Вам известно, где она пребывает в данное время?
– По слухам, в восемьдесят шестом году, в августе или начале сентября, она вышла замуж за американца и эмигрировала в Штаты.
– По слухам?
– По слухам. Никто из тех, с кем я говорил, не видел Людмилу после девятнадцатого августа, никто не видел ее американского жениха или мужа, свадьбы не было, и никто не провожал ее в аэропорт.
– А с кем вы говорили?
– С преподавателями Людмилы, с ее однокурсниками и соседями. Ни номера ее телефона в Америке, ни адреса мне установить не удалось, ни у кого их нет. Людмила с тех пор ни разу не приезжала домой и связи ни с кем не поддерживает. Кстати, у нее в детстве был перелом ноги.
– Ах, как интересно, – покивал Петр Митрофанович. – А вы пытались узнать, был ли перелом у жертвы… с дачи?
– Каким образом? – удивился Шибаев, призывая на помощь все свои актерские способности. – Это же оперативная информация. Владелица дачи сообщила мне, что открыто дело.
– Но если открыто дело, зачем нанимать частного сыщика?
– Ей казалось, так надежнее. У вас дел и так много.
– Не верит нам народ, ох, не верит, – запечалился Петр Митрофанович. – Таким образом, вы выяснили, что Людмила исчезла без следа?
– Я этого не сказал. Я не знаю. Может, просто стечение обстоятельств. Знаете, как это бывает, новая жизнь, закрутилась там в Америке, то одно, то другое. Нужно бы покопать дальше, но…
