Ее тело содрогнулось, затихло.
Джона как можно медленнее выбирался из кровати. Она вцепилась в его рубашку. Он сказал: Мне нужно в туалет — и вернул ее руку к ней на бедро. Ив вновь затряслась и оцепенела.
Сидя на краешке ванны, он набрал домашний номер Белзера. Три гудка — и он положил трубку, не оставив сообщения.
Скоро она явится за ним. Может быть, она так и не уснула.
Со второй попытки он торопливо заговорил в автоответчик:
— Чип, это Джона. Она здесь, в моей квартире. Явилась на День благодарения. В дом к моим родителям. Не знаю, вызывать ли полицию. Если вы дома, возьмите трубку. Я не знаю, что говорить полицейским. Черт. Возьмите же трубку.
Он бы долго еще бормотал свою чушь, но услышал, как захлопнулась дверь квартиры. С перепугу он уронил телефон — чуть не в унитаз, — вместо того чтобы выключить.
На площадку первого этажа Джона слетел как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ив исчезает в клетчатом вихре. Он окликнул ее по имени, однако Ив не оглянулась.
Вернувшись — ноги красные, мокрые, — он запер дверь на все замки, накинул цепочку.
Телефон при падении развалился, батарейка нашлась под ковриком ванной. Собрал — и телефон ожил.
НОМЕР НЕ ОПРЕДЕЛЕН
Он нажал зеленую кнопку.
Молчание. Чужое дыхание.
По окружавшим ее звукам он пытался угадать, где она. Гудят автомобили, громкая музыка, крики. На Сент-Маркс или на Второй авеню. Обуться и бежать за ней — пять минут, и он там.
— Ив?
— Напрасно ты это сделал, — только и сказала она.
26
Пятница, 26 ноября 2004
Белзер позвонил в обеденный перерыв. Джона — благо день был выходной, он не покидал свою квартиру — пересказал события прошлого вечера, пытаясь хоть как-то оправдать свои действия: почему он не предупредил родителей, когда она внезапно появилась на пороге, почему тогда же не вызвал полицию, почему притащил ее домой.
— Я не знал, что делать, — бормотал он. — Она держала на руках Гретхен.
— Жаль, что она не проявляла агрессию более откровенно.
— Вот уж о чем не жалею.
— Чем очевиднее угроза, тем проще объясняться с полицией.
— И так очевидна. Вы уж мне поверьте.
— Она — женщина. Ты — мужчина. Так устроен мир, сынок, смирись с этим. И по сути дела: она не совершила ничего противозаконного. Единственный случай — когда те парни сшибли тебя с ног, но и тут мало что можно предъявить. Ты же не вызвал полицию сразу.
— Она вломилась в мою квартиру.
— Забудь, — сказал Белзер. — Доказательств нет.
— Она явилась к моим родителям.
— И твоя мама открыла ей дверь и сама впустила ее. Давай сосредоточимся на текущем моменте. Ты воспринимаешь ее слова как угрозу.
— Это и есть угроза.
— Согласен. Согласен. И все же есть одна загвоздка: полицейские мало чем смогут нам помочь, поскольку неизвестно, где ее искать.
Этого Джона не ожидал.
— Вы же рассчитывали получить от них эту информацию.
— Рассчитывал. Все сведения, которые она дала о себе, — ложь. Адрес, телефон. По правде говоря, насчет имени я тоже сомневаюсь. Жжонс через «ж»? Где это слыхано?
Джона промолчал.
— Есть еще какой-нибудь способ выследить ее?
— Понятия не имею, — признался Джона.
Воскресенье, 28 ноября 2004
Поездка в Бронкс заняла около часа. Достаточно времени, чтобы придумать и отрепетировать вступительные строки:
Простите за беспокойство.
Простите, что побеспокоил вас в воскресенье.
Простите, если вам неприятно меня видеть.
Простите…
Он подумывал, не явиться ли под чужим именем, притвориться, что он из «Бикона». Однако не с его нервами выдержать обман, а если его разоблачат, он уже не вправе будет чего-то требовать.
Простите, что являюсь без предупреждения.
Простите, что испортил вам год. Десять лет. Всю вашу жизнь.
Простите.
Он откинулся к спинке, подобрал брошенную кем-то газету «Сегодня». Газета оказалась скучной, и он предпочел почитать объявления в вагоне. Вышел новый триллер, имя автора ничего не говорило Джоне: он не читал триллеры. Новый солодовый напиток сулил восхитительные ночные тусовки в компании людей с великолепными волосами. Бесплатную информацию о la prevencion de VIH
[24]
можно получить по телефону, на который указывала инфицированная, но бодрая девушка. На MTA карте подрисованы «Сука-стейшн» и «Авеню Щелка».
Джордж проявил подозрительное великодушие, когда Джона позвонил ему с утра отпроситься.
Каждому человеку нужно порой отдохнуть. Уж кто-кто, а я тебя понимаю.
Спасибо.
Я знаю, каково тебе приходится. Ты же знаешь, верно? В смысле, что я понимаю.
Да, Джордж.
Я всегда полагаюсь на тебя. Пропусти неделю — это не в счет.
(Ох уж это великодушие. Сейчас упадет снаряд.)
Главное, чтоб насчет Рождества все было в силе.
До Рождества.
Что?
До Рождества. На само Рождество ты обещал кого-нибудь найти.
Точно. Помню. Но Бернадетта не сможет, я же говорил.
Говорил. И сказал, что найдешь замену.
Хмм… Пока никого не нашел.
То есть так обстоят дела?
Да нет, нет. Я ищу.
Могу посоветовать кого-нибудь.
Нет, я сам с этим разберусь.
Уверен?
В чем?
Уверен, что сможешь кого-нибудь найти? Потому что я не хочу…
Уверен, я уверен, да, уверен. Послушай, как думаешь, в следующие выходные ты сможешь приехать? Вместо этих?
Я… Я не знаю, Джордж.
Если не приедешь… мы не увидимся почти до самого моего отъезда. Но делай, как тебе удобнее.
Он сошел на Паркчестер и протопал с высокой платформы вниз, в центр парка Хью Гранта. Над головой задрожали рельсы, застучал поезд, на Джону посыпались хлопья ржавчины. В следующем семестре ему предстояло проходить поблизости практику по гинекологии и акушерству. Не снять ли студию возле больницы, чтобы не вскакивать каждый день в три часа ночи? Выходит, у него и предлог имелся бродить в этих местах — присматривает жилье.
