Очевидно, в порыве вполне справедливой злости я слишком
сильно стукнула входной дверью, потому что в коридор мигом выглянула Крися.
– Пришла? Чего это на тебе одето? Где мои юбка с кофтой
и туфли?
О черт, совсем забыла. Одежонка осталась валяться на диване
в квартире Венедиктова.
– Извини, Крися, верну через неделю.
Девочка тяжело вздохнула и исчезла. На кухне возле огромного
блюда, заваленного плюшками с корицей, мирно восседала Анелия Марковна. В руках
дама держала газету «Здоровье». Не поворачивая головы, она произнесла:
– Томуся, ты только послушай. Во Франции придумали
удивительный, возвращающий молодость чай. Стоит…
– Это я, Анелия Марковна.
– О, Виолочка, – обрадовалась гостья, –
наконец-то. Что-то вас целыми днями нет! Где это вы только бегаете?
– На работе, – решила не уточнять я.
– Ну надо же, – всплеснула руками Анелия, – а
Кристенька говорила, у вас сейчас нет учеников!
– Появились, даже несколько.
– А-а-а, наверное, в бассейне?
– Где? – оторопела я.
– Или в бане, – спокойно продолжила дама.
– Почему?
– Ну там раздеваться надо.
– Что-то не пойму, куда вы клоните.
– Деточка, – крайне деликатно прошуршала
Анелия, – у тебя футболочка надета наизнанку. Вряд ли ты так из дома ушла,
а вот одевалась второпях, потом небось в темноте. Оно и понятно, устала от
учеников, домой спешила. Только где же это преподавателю перед тем, как начать
урок, раздеваться приходится? Должно быть, в бассейне или бане, а может, ты у
нудистов бываешь?
Я включила чайник и уставилась на Иришкину свекровь. Анелия
Марковна смотрела на меня спокойными глазами, и на ее лице играла самая
приветливая улыбка.
– Если намекаете на то, что изменяю мужу…
– Что ты, что ты, – замахала руками Анелия, –
и в мыслях не держала. Но футболочка-то надета, правда, шовчиками наружу!
– Понимаете, была…
– Ой, деточка, – замахала руками Анелия, –
поверь моему жизненному опыту: мужа следует дурить с умом и уж, понятное дело,
никогда не выскакивать на улицу, не оглядев себя со всех сторон. Хотя, судя по
рассказам Кристи, твой Олег, хоть и следователь, но ужасный лопух! Вроде моего
Даника, тот тоже ничего вокруг не замечает! Единственно, что меня сейчас
волнует, так это мать ребенка.
– Какая? – похолодев, поинтересовалась я.
Анелия вздохнула:
– Ну эта, малолетняя мамаша Костика. Алкоголичка ведь,
как бы на мальчике не сказалось!
Выдав последнюю фразу, дама как ни в чем не бывало встала и
вышла. Посидев пару минут с раскрытым ртом, я рванулась за ней в комнату для
гостей.
– Вы знаете?!
Анелия, накладывавшая перед зеркалом на лицо какую-то густую
бледно-желтую массу, обернулась.
– Смотри, изумительный крем, на основе масла облепихи.
Кожа потом просто шелковая. Хочешь попробовать?
Я отмахнулась.
– Как вы догадались?
Дама тяжело вздохнула:
– Долгий разговор.
– Рассказали Даниилу?
– Нет, конечно, упаси бог!
– Почему? – оторопела я. – Вы хотите
воспитывать чужого ребенка? Но… Ничего не понимаю!
Анелия тщательно закрутила фарфоровую баночку, потом достала
крохотную пластмассовую лопаточку, интенсивно похлопала себя по щекам и
подбородку, взяла салфетку и приложила к лицу:
– Современные женщины, – сообщила она, –
напрочь забыли старое золотое правило: крему нужно дать впитаться, а потом лицо
необходимо промокнуть и снять излишки, иначе кожа не дышит. Обязательно так
делай.
– Анелия Марковна!!!
– Незачем кричать, – преспокойненько заявила дама, –
сейчас сообщу кое-какие семейные тайны, но не просто так… За этим последуют
просьбы…
– Говорите!
Дама вздохнула, вытащила коробку конфет и поинтересовалась:
– Деточка, хочешь шоколадку? Честно говоря, я
отвратительная лакомка…
– Ну Анелия Марковна!!!
– Зови меня просто Анеличка, – милостиво разрешила
собеседница.
Как опытная рассказчица, она выдержала паузу до конца.
Медленно порылась в конфетах, аккуратно развернула золотую фольгу, с
наслаждением откусила… Я чуть не умерла от любопытства. Наконец Иришкина
свекровь решила, что собеседница достигла нужной стадии и кондиции, и завела
рассказ.
Степан Пешков, чьей женой Анеличка стала в двадцать лет, был
воспитан строгим отцом в патриархальном духе.
– Не поверишь, Виолонька, – улыбалась дама, –
у них дома к родителям обращались на «вы» и по имени и отчеству.
Мать Степана во всем подчинялась властному мужу. Анелия даже
голоса свекрови не слышала, та скользила по квартире, как тень, опустив глаза
вниз. Внешне сыновья пошли в мать: высокие, темноволосые, широкоплечие,
отцовского в них ничего не было. Разве только Степе достался от папеньки ум
исследователя и талант к овладению иностранными языками.
После свадьбы старик Пешков вызвал к себе в кабинет молодую
невестку и сделал ей внушение.
– Род Пешковых древний, – бубнил дед, поднимая
кверху указательный палец, и ни разу фамилия не прервалась, наследование идет
по прямой линии. Никаких там двоюродных или троюродных, полуродных племянников…
Вон, Оболенские да Тверские совсем распылились. Бог знает от кого настругали по
куче детей, теперь и разобраться не могут, все у них князья. Цирк, да и только!
Кровь-то разбавленная, не чистая!
Анелия слегка испуганно внимала старику. Дело происходило на
заре шестидесятых годов. Девушка была активной комсомолкой, веселой хохотушкой…
Уже слетал в космос Гагарин, СССР вовсю осваивал атомную энергетику, и
телевизоры стояли почти в каждом доме, начиналась эпоха технического прогресса,
экспедиций к далеким планетам…
Мракобесие какое-то! Дикий старик, хоть и великий ученый.
Кровь, чистота рода, гербы и портреты предков… Да еще в спальне у свекрови
теплилась возле икон негасимая лампада, перед которой женщина, стоя на коленях,
часами замаливала грехи. Ну какие, скажите на милость, могли быть прегрешения у
тетки, выходившей из дома раз в неделю, чтобы добыть продукты…
