– Весь день орала, – вздохнула Томуся, –
аллергия у нее на молочные смеси из банок, нужно получать питание с детской
кухни, а его только врач выписывает!
Подруга встала и пошатнулась:
– Вот незадача, еще кружится!
– Немедленно ложись, – приказала я, – схожу
вместо тебя.
– Спасибо, – вздохнула Томочка, – уж извини,
пеленку чистую возьми.
– Зачем?
– У врача на стол постелить, не класть же ребенка на
грязь.
– И младенца надо тащить?
– Ну, конечно, без осмотра ничего не выпишут!
Делать нечего, пришлось заворачивать на редкость спокойно
сопящую Нику в одеяльце и бежать на улицу.
Глава 9
Поликлиника, по счастью, находится в двух шагах от дома,
нужно только завернуть за угол. С трудом потянув на себя тяжеленную дверь, я
оказалась в предбаннике перед здоровенной толстой бабищей в белом мятом халате.
– Температура? – грозно спросила она.
– Чего? – удивилась я.
– Уж не воздуха, – гавкнула медсестра, –
сколько у ребенка?
Я растерянно помолчала, потом ответила:
– Думаю, 36 и 6.
– Ну и зачем сюда вперлась?
– Как это? Грудничковый день!
– Ты читать умеешь? – рявкнула тетка.
– Вроде, – окончательно потерялась я, прижимая к
груди Нику, – с утра могла.
– Тогда выйди и посмотри, что на двери написано!
Я вновь толкнула «свинцовую» дверь и увидела табличку:
«Бокс. Вход только с больными детьми».
Сунув голову в помещение, я робко поинтересовалась:
– А со здоровым куда?
– Ох и надоели, хуже горькой редьки, ходют и ходют,
ночь уж скоро, – разразилась гневной тирадой баба, – когда ж наконец
покой настанет?! Рядом вход, слепая, что ли!
Я отпустила дверь, которая с жутким уханьем хлопнулась о
косяк. Ей-богу, милая медсестра сэкономила бы кучу времени и сил, просто
любезно ответив: «Пройдите, пожалуйста, в соседнюю дверь».
Возле кабинетов клубилась толпа. Я положила завернутую в
одеяло Нику на пеленальный столик и поинтересовалась.
– В 12-й кто крайний?
– Туда никого, – вздохнула рыжеволосая
девушка, – вам редкостно повезло.
– Да уж, – пробормотала полная шатенка, –
такого просто не случается!
Я постучалась и робко вступила в кабинет. Сухопарая
старушка, не поднимая головы от бумаг, равнодушно буркнула:
– Жалобы есть?
– Да нам нужно питание с детской кухни.
– Фамилия, – велела докторица и так же, не отрывая
глаз от стола, начала выписывать бланк.
Отдав бумажку, она приказала:
– Через месяц явитесь, это направление на июль.
– А где детская кухня?
– Улица Ливитина, двенадцать.
Я мысленно присвистнула. Страшно неудобно, туда не ходит ни
один вид транспорта, придется бежать пешком.
– С шести утра до восьми, – добавила
педиатр, – ваш номер 375. Каждый день будете получать три молока, два
кефира и одну ацидофильную смесь!
– И нужно носиться каждое утро за едой? –
возмутилась я. – Можно сразу на пару дней взять?
– Нет.
– Почему?
– Потому что так не положено.
– Но ведь очень рано! И потом, идти страшно неудобно,
сами знаете, улица Ливитина на краю света, даже автобусом не доехать!
– А чего тебе еще делать? – обозлилась
врач. – Дома сидишь, ни хрена не делаешь!
– Так спать ведь хочется! Ребенок всю ночь кричит!
– Пусть отец сбегает.
– А у нее нет папы.
– Ну, знаешь, – хмыкнула эскулапша, –
следовало думать, прежде чем рожать! Все вы так. Рады младенца кому угодно
спихнуть! Чего только теперь нет: памперсы-шмамперсы, соски, бутылки,
стиральные машины автоматические для вас, лентяек, придумали. Мы, между прочим,
своих детей в марлевые подгузники и пеленки укутывали да стирали пеленки мылом
в корыте, а потом гладили с двух сторон… И никто трех лет по уходу за дитем не
давал; два месяца – и все, дальше, как хочешь. Хочешь дома сидеть, увольняйся!
А у вас все условия, так им лень за молоком сбегать, тьфу, прямо противно.
Я разозлилась:
– Шариковой ручкой пишете?
– Да, – удивилась старушка неожиданному вопросу.
– Почему не гусиным пером, а? Возьмите чернильницу,
свечку поставьте, ваша бабка небось так делала. И стетоскоп сними, трубочку
прихвати, деревянную, и, кстати, – я уперла палец в пачку «Парламента»,
валяющуюся на столе, – самосад кури, в газетке. Будет, как в старину!
Старушонка в первый раз подняла на меня маленькие злобные
глазки, губы ее сжались в нитку:
– Нахалка!
– Старая идиотка, – моментально ответила я,
подхватывая Нику, – вот сейчас пойду к главврачу и сообщу, что вы выписали
питание, даже не развернув младенца, лентяйка!
– Да как ты смеешь, – начала наливаться кровью
бабка.
Но я уже вылетела в коридор и, плюхнув Нику на пеленальный
столик возле какого-то орущего младенца, перевела дух.
– Родионова, – раздался из кабинета крик, –
Родионова! Вернись!
Забыв, что младенец зарегистрирован в поликлинике на фамилию
Машки, я не оборачивалась.
Одна из женщин, сидевших в очереди к другому кабинету,
сказала:
– Девушка, вас зовут.
Оставив Нику лежать на столике, я вновь пошла к противной
врачихе.
– Ну?
– Рецепт на смеси забыли, – неожиданно вполне
дружелюбно ответила бабка, – сделала вам в уголке пометки «Одинокая мать»,
станут давать питание три раза в неделю, в виде исключения.
Я вышла в коридор, сжимая бумажку. Странные, однако, порядки
в данном заведении! Сначала обхамят, а потом сделают, как их просят.
Ника лежала тихо, зато младенец, лежавший рядом, заходился в
крике.
