– Las, gelesen.
Из суеверия я не стала открывать глаз.
– Отлично, gehen…
– Ging, gegangen, – опять совершенно верно. Я открыла глаза
и строго велела:
– Отдавай шпаргалку!
– Это не я, – опять заныл Темка и ткнул пальцем в сторону
двери, – это она!
Там стояла Кристина. Увидав мой удивленный взор, девочка
засмущалась:
– Простите, случайно вышло, меня прислала Тамара, сказать…
– Погоди, – перебила я ее, – ты знаешь немецкий?
– Немного, – ответила Крися, – в колледже пятерки ставили.
Мы поболтали чуть-чуть, и я с восхищением признала, что
девочка великолепно владеет языком, а произношение у нее безукоризненное.
Хорошие, однако, школы были в Грозном, если там давали такие
знания.
– Летом папа обычно отправлял меня в Германию на три месяца,
– как ни в чем не бывало продолжала Кристя.
Ничего себе! Наверное, Зоя с мужем отлично зарабатывали! Что
же она тогда плела про парикмахерскую и отсутствие денег?
– Папа говорил: “Учись дочка, дело тебе передам”.
– И что у него за дело? Кристина замялась:
– Всего точно не знаю, вроде магазины и еще что-то…
Учебник немецкого языка выпал у меня из рук.
– Они что, с мамой в разводе были?
– Моя мама умерла, – тихо напомнила Кристина.
– Извини, просто очень удивилась. Раз твой отец столь
состоятельный, как же он бросил вас в Грозном? – Произнеся эту фразу, я тут же
осеклась. Надо же быть такой дурой! Зоя-то говорила, что Ивана убили! Сейчас
Кристина разрыдается…
Но девочка стойко выдержала удар. Секунду она, не мигая,
глядела в сторону, потом ответила:
– Зоя мне не мать.
Я почувствовала легкое головокружение.
– А кто?
– Никто.
– Как же ты с ней познакомилась, где?
– Она меня на дороге подобрала, возле села Мартан.
– Артем, – строго приказала я, – садись и учи глаголы, через
час вернусь и проверю.
Дома мы усадили Кристину на кухне и велели рассказать все по
порядку.
Девочка начала перечислять события своей короткой, но бурной
жизни.
Глава 4
Родом она из Екатеринбурга. Папа – Зотов Анатолий Иванович,
бизнесмен, предприниматель, богатый человек. Кристину в колледж возил шофер, а
дома за ней ухаживала няня. Мама девочки скончалась.
Жизнь Кристины текла размеренно и счастливо в окружении
подруг, игрушек и прочих радостей. Однажды шофер отвез ее к Лене Родиной в
гости, а часов в семь вернулся и сказал, что папа велит срочно ехать домой. Он
довел Кристину до машины, девочка села в салон и увидела там приятного
черноволосого мужчину.
– Это близкий друг Анатолия Ивановича, – объяснил шофер,
заводя мотор.
Не подозревая ничего плохого, наивная девочка села рядом с
незнакомцем. Вскоре она почувствовала легкий укол в ногу, и наступило
беспамятство.
Очнулась Кристя в каком-то доме, в довольно большой комнате
с плотно закрытыми окнами. Девочка начала стучать в запертую дверь, она
открылась, и появилась стройная женщина, замотанная платком.
С сильным акцентом она объяснила Кристе, что шуметь на надо,
что ее похитили и отпустят, когда папа заплатит большой выкуп. Бить и морить
голодом ее не станут. Вместо туалета ей предложили стоявшее в углу ведро. Свои
обещания баба сдержала. Раз в день в комнату всовывали железную миску, доверху
набитую кашей, в ней утопали толстые ломти хлеба. Рядом ставили бидон с водой.
Никто и пальцем не тронул девочку, но из комнаты ее никуда не выпускали. Первые
дни Кристя рыдала как безумная, потом успокоилась, узнала у “тюремщицы” число и
с 18 сентября принялась делать на стене зарубки. Самыми мучительными были
невозможность помыться, сменить белье и скука. Делать было абсолютно нечего.
Кристя попробовала спать сутками, но здоровый детский организм отказывался
подчиняться такому графику. Тогда она стала просить у бабы что-нибудь почитать.
Тетка не ответила ни “да” ни “нет”, но вечером бросила в “камеру” истрепанные
томики. Кристя радостно кинулась смотреть, что ей дали. Коран на русском языке
и “Похождения Ходжи Насреддина”. Оба произведения Кристя выучила почти
наизусть, и если бы мусульмане разрешили, могла бы запросто работать муллой. Во
всяком случае, суры Корана она распевала не хуже выпускников медресе.
В декабре в комнату неожиданно вошел незнакомый мужик –
худощавый, гибкий, с пышной черной бородой. Он глянул на Кристю хищными
звериными глазами и исчез. Тут же за стеной началась перебранка.
Кристя давно поняла, что ее держат в жилом доме. Со двора
часто раздавались детские крики – языка она не понимала, – а из глубин дома
доносилась неразборчивая речь. Случались и скандалы, но такой приключился
впервые. Хозяева орали так, что сносило крышу. Визгливые женские дисканты
перекрывали глухие мужские басы, неожиданно раздался выстрел, визг, плач…
Успокоились не скоро. Уже ночью, когда Кристя спала, тихо вошла “тюремщица”.
Она потрясла девочку за плечо и, приложив палец к губам, прошептала:
– Кристя, иди за мной, только тихо.
Кристя вышла во двор и чуть не упала, вдохнув свежий
морозный воздух. Но баба, не обращая внимания на ее слабость, проволокла
пленницу до сарая, впихнула внутрь и сказала:
– Слушай меня!
Кристя напряглась. Тетка ухватилась за конец платка, и
девочка наконец впервые увидела ее лицо. Перед ней стояла молоденькая девушка
лет пятнадцати, не больше. Торопясь, она вываливала Кристине информацию.
Семья, удерживающая Кристю, зарабатывает на жизнь похищением
людей. От отца Кристины ожидали большой куш, но вчера пришло сообщение, что
Анатолий Иванович Зотов погиб – его взорвали в собственной автомашине.
Следовательно, денег не будет, и Кристю хотят убить. Собственно говоря, это
собирались сделать еще вчера, но, на Кристино счастье, начали разбираться с
одной из невесток, заподозренных в неверности, вот и отложили казнь Кристи на
утро.
– Иди по дороге через поле, – напутствовала бывшая
тюремщица, протягивая девочке цветастую юбку, зеленую шерстяную кофту, куртку и
большой черный платок, – там ваши стоят.
– Кто? – не поняла Кристина.
