Наступило седьмое июня, а вместе с ним — и
восемнадцатилетие Дилайт. Девушка стала рослой и стройной, ее каштановые волосы
и ярко-синие глаза удачно оттеняли бледность нежной кожи. В тесном семейном
кругу она вновь обрела уверенность в себе. Хотя после всего случившегося Дилайт
повзрослела, все чаще близкие замечали в ней проблески былого веселья. Она уже
была не девочкой, но и не женщиной Она и сама поняла это через несколько дней
после дня рождения, когда оказалась за высокой живой изгородью перед домом
вместе с четырнадцатилетними Ларк и Линнет, двенадцатилетней Ванорой и
десятилетней Пленной. Все они подглядывали за гостем, который только что
подъехал к дому. На краткий миг Дилайт перенеслась назад во времени и вспомнила
тот день, когда в Эшби приехал Эдмунд Уиндхем, и жизнь сестер круто
переменилась.
— Кто это? — в один голос спросили
близнецы.
— Вряд ли важная персона, — заметила
Ванора.
— Это еще почему? — удивилась
Гленна.
— У него нет свиты, — мудро
объяснила Ванора.
— Должно быть, это жених Дилайт.
— Не может быть, — возразила
Дилайт. — Он приехал один, а лорд О'Брайан должен был прибыть вместе с
сыном.
— Но всадников двое, — сказала
Гленна.
— Один из них наверняка слуга,
глупышка, — снисходительно заявила Ванора.
— Откуда мне знать, мистрис
Мудрость? — фыркнула Гленна. — Скажи, когда это ты стала такой
осведомленной?
— Я всего-навсего сравнила их
одежду, — последовал торжествующий ответ.
Дилайт подавила улыбку — похоже, здесь, в
Эшби, ничто не изменилось.
— По-моему, если мы хотим узнать, кто он
такой и зачем приехал, нам будет лучше войти в дом. Может быть, это отец
сыновей-близнецов — женихов для Ларк и Линнет, — шутливо заметила она.
Они дождались, пока джентльмен вошел в дом, а
затем, выбравшись из-за изгороди, поспешили к крыльцу. Второй всадник, который
уже успел спешиться, стоял у крыльца, держа поводья двух коней. Он был не
слишком высок ростом, пожалуй, чрезмерно тощ, и едва заметил девушек, как в
глазах у него замелькали веселые огоньки. Смело улыбнувшись им, он приподнял
шляпу, пока они проходили мимо.
— Добрый день, милые дамы! —
произнес он.
Дилайт учтиво склонила голову, как часто
делала Блейз.
Близнецы захихикали, Гленна вспыхнула,
услышав, как ее назвали» милой дамой «, а Ванора спросила:
— Что это за странный акцент?
— Ванора, ты забываешься! —
упрекнула Дилайт, вталкивая младшую сестру в дом.
— Да, но как можно о чем-нибудь узнать,
не задавая вопросов? — возразила Ванора оскорбленным тоном.
Розмари Морган уже спешила к ним.
— Живее, Дилайт, поднимайся к себе! Ты
должна переодеться. Прибыл лорд О'Брайан!
— Я так и знала! Я была права! —
заплясала от радости Гленна.
— Помолчи, противная лягушка! —
фыркнула Ванора.
Гленна сделала гримаску и бросилась наутек,
визжа от страха, когда Ванора погналась за ней, торопясь подвергнуть младшую
сестру суровому наказанию.
— Ванора с каждым днем становится все больше
похожей на Блисс, — усмехнулась Дилайт.
— А Гленна — на Ванору в этом
возрасте, — добавила Розмари, поднимаясь по лестнице.
— А где же сын лорда О'Брайана, мама? Я
думала, он приедет с отцом, чтобы мы смогли познакомиться…
— Мне ничего не известно, —
отозвалась леди Розмари. — Все, что я могу сказать тебе, — отец
познакомил нас, а затем велел как можно быстрее привести тебя, — леди
Морган помогла дочери сменить простое домашнее платье на более изысканный
наряд. Она тщательно зашнуровала лиф из розового шелка с изящной вышивкой
жемчугом. Верхняя и нижняя юбки были сшиты из шелка того же яркого цвета;
нижнюю юбку, оттенком светлее, покрывал узор из маргариток и бабочек,
выложенных мелкими речными жемчужинами.
Дилайт схватила щетку и принялась расчесывать
спутанные кудри, но когда она попыталась уложить их узлом, мать остановила ее.
— Оставь волосы распущенными. Знаю, этого
не стоит делать, но лучше тебе не казаться старше своих лет — иначе О'Брайан
решит, что мы подсунули ему старую деву.
Дилайт издала еле слышный стон.
— Послушать тебя, так мне уже не на что
надеяться, мама.
— Надо ли напоминать, сколько тебе
лет? — последовал резкий ответ.
Дилайт промолчала, вдевая в уши жемчужные
серьги и застегивая на шее жемчужное ожерелье — подарки Блейз и Тони, присланные
в Эшби на ее день рождения. Видя эти. украшения, Дилайт каждый раз испытывала
угрызения совести, но, поскольку у нее не было других драгоценностей, способных
произвести впечатление на лорда О'Брайана, она надела жемчуг.
Леди Розмари одобрила внешность дочери и
проводила ее вниз, в библиотеку Роба. Дилайт превратилась в красавицу, но мать
никогда не говорила такие вещи дочерям, чтобы тщеславие не лишило их здравого
смысла. Войдя в библиотеку, обе женщины присели перед ожидающими их мужчинами.
Лорд Морган встал и взял Дилайт за руку.
— Это моя дочь Дилайт, милорд.
Со стула поднялся высокий и ширококостный
мужчина, в облике которого было что-то от разбойника с большой дороги. Таких
черных волос Дилайт еще не доводилось видеть, даже у Тони. Миндалевидные
зеленые глаза гостя поблескивали, пока он холодно оценивал девушку, как знаток
оценивает достоинства чистокровного рысака.
Под его пристальным взглядом девушка
покраснела. У нее возникло чувство, будто она вдруг стала рабыней, которую
вывели нагой на базар, на обозрение любопытным. Она ответила гостю яростным
взглядом.
Он ненавидел другого человека с такой же
силой, как Дилайт ненавидела сейчас лорда О'Брайана. Повернувшись, леди Розмари
поспешила в библиотеку к мужу, желая поскорее поговорить с ним. Возможно,
Дилайт была и права, но, войдя в комнату, где двое мужчин уже обменивались
тостами, подняв кубки с вином, Розмари вскоре обнаружила, что совершенно
очарована этим громадным ирландцем.
— Мы с лордом О'Брайаном обговорили
условия, дорогая! Приданое Дилайт он счел достаточным, а от себя я прибавил
двух чистокровных кобыл: О'Брайаны разводят лошадей.
— Только не говорите этого Дилайт, умоляю
вас, милорд, — попросила Розмари.
Лорд О'Брайан рассмеялся.
