— Можешь предложить ей выбор, от которого
она наверняка откажется. Скажи, что она должна выйти за Уиндхема, а если она
будет против, выбери ей другого мужа — кажется, она всей душой ненавидит
молодого Томаса Сеймура, — усмехнулся шут. — Не думаю, чтобы она
отдала ему предпочтение перед лордом Уиндхемом.
Король восхищенно уставился на Уилла Саммерса.
— Похоже, Уилл, ты проворонил свою
судьбу. Ты настолько умен, что мог бы править страной!
— Нет, Гэл, — последовал сдержанный
ответ, — слава Богу, для этого я не настолько глуп!
Король взорвался хохотом.
— Ты прав, Уилл! Боюсь, ты чересчур умен!
— Так вы примете лорда Уиндхема, милорд
Генрих?
— Да, но это будет тайная встреча. Тебе
известно, где он остановился?
— Нет, Гэл, но разузнать это нетрудно.
— Тогда найди его и приведи сюда как
можно быстрее.
Посмотрим, чего хочет от меня эрл, и в обмен я
велю ему жениться на моей милой и прелестной Блейз, а сам приударю за
очаровательной мистрис Анной Болейн.
— Если таково твое желание, Гэл, пожалуй,
я не стану помогать тебе выдать замуж леди Уиндхем, — посерьезнел Уилл
Саммерс.
— Что это с тобой, — Уилл? Почему
все вокруг меня так настроены против мистрис Анны?
— Я всего лишь шут, милорд, —
откликнулся Уилл Саммерс, — но я не слепой. Эта леди — непростой орешек.
Она никому ничего не уступит, не уподобится своей сестре, ибо я вижу по ее
глазам — это решительная женщина, которая намерена взять от жизни столько,
сколько сумеет. Из Франции до нас не доходили сплетни о ее безнравственности —
в отличие от мистрис Мэри, которую король Франциск называл своей лошадкой. Эта
леди — девственница, и даже ты не имеешь права соблазнять высокородную
девственницу, Гэл. Она назначит высокую цену, и может статься, ты не сумеешь
или не захочешь заплатить ее, мой повелитель.
— Я намерен овладеть ею, Уилл, —
возразил король. — Какую бы цену ни назначила мистрис Анна Болейн, я с
радостью заплачу ее!
Уилл Саммерс покачал головой. Он искренне
любил короля, но иногда Генрих руководствовался скорее желаниями своего орудия,
чем доводами рассудка. Женщины были его величайшей слабостью, и наверняка
должны были стать причиной его падения. Шут низко поклонился и отправился на
поиски эрла Лэнгфордского.
Спустя час он наконец нашел Энтони Уиндхема —
тот играл в кости с молодыми придворными в удаленной комнате.
— Милорд эрл?
Энтони Уиндхем оглянулся. Он не знал Уилла
Саммерса, ибо шут лишь недавно появился при дворе, как и Блейз.
— Да, я — лорд Уиндхем, — ответил
Энтони.
— А я — Уилл Саммерс, милорд, королевский
шут. До его величества дошел слух, что вы просили аудиенции, и, зная, что вы
прибыли издалека, король решил удовлетворить вашу просьбу. Будьте любезны
следовать за мной.
— Но королевский секретарь сказал… —
начал было Тони.
— Секретарь еще глупее, чем я,
милорд, — надеюсь, в отличие от вас. — Повернувшись, шут быстро пошел
прочь.
Энтони сгреб со стола свой выигрыш и бросился
вслед за Уиллом Саммерсом, который провел его по коридорам Гринвичского дворца
во внутренние покои короля, воспользовавшись потайной дверью и избегая
появления в приемной, где толпились джентльмены, падкие на сплетни.
Король обернулся на звук шагов и улыбнулся,
протягивая руку.
— Энтони Уиндхем! Как приятно вновь
видеть вас здесь.
Мне доложили, что вы хотели меня видеть. В чем
же дело, милорд эрл? Уилл, налей нам рейнского! Садитесь, Тони.
— Милорд, я оказался в весьма щекотливом
положении, ибо, прибыв сегодня утром ко двору и попросив аудиенции, я узнал
новости, ввиду которых моя просьба становится не только бесполезной, но и
опасной, и мне бы не хотелось оскорбить вас, милорд, — осторожно произнес
он.
Уилл Саммерс подал им кубки и устроился на
скамеечке у ног короля. Король так ничего и не понял, поскольку был слишком
поглощен своими делами, но шут был готов заложить соверен, что прибытие эрла
Лэнгфордского ко двору каким-то образом связано с Блейз Уиндхем.
— Ваша деликатность и скромность
заслуживают уважения, милорд, — отозвался король. — Скажите же, зачем
вы приехали, и я обещаю, что не обижусь на вашу откровенность.
— Как можно обижаться неизвестно на что,
Гэл? — пошутил Уилл в попытке прояснить положение и помочь эрлу.
Смех короля огласил всю комнату, и он глотнул
вина.
— Твоя правда, шут, — кивнул он и,
повернувшись к Энтони, приказал:
— Говорите же, милорд эрл!
— Должно быть, вам известно,
милорд, — начал Энтони, — что я унаследовал титул от своего любимого
дядюшки, Эдмунда Уиндхема. Разница в возрасте между нами составляла всего
четыре года, и поскольку он осиротел при рождении, его воспитала моя мать, его
сводная сестра. Мы выросли вместе и стали скорее братьями, чем дядей и
племянником.
Прошлой осенью я покинул двор, чтобы осмотреть
свои земли, — они граничат с землями Эдмунда. Я гостил у дяди и его жены,
в поместье Риверс-Эдж. Мы с дядей проводили дни на охоте, а затем, в последний
день перед моим отъездом, Эдмунд предложил отказаться от охоты и остаться дома
— было ветрено и холодно. Но я по глупости начал подтрунивать над ним.
Возвращаясь домой тем вечером, мы увлеклись разговором, и неожиданно из леса
выскочил олень прямо перед нами. Собаки обезумели, кони встали на дыбы, и
Эдмунд не сумел удержаться в седле. Он рухнул на землю. Я спрыгнул с коня и
бросился к нему. Он уже умирал, милорд, но каким-то чудом прожил еще несколько
минут.
Я встал рядом с ним, неистово ругая себя и
видя, как угасает блеск жизни в его глазах Я припомнил, что это мои утренние
насмешки привели к такому печальному исходу.
Эдмунд пошевелил губами, и, склонившись к
нему, я услышал: «Женись на моей вдове, Тони. Защити ее и моих детей». С этими
словами он умер, милорд.
Мы привезли его тело домой, в Риверс-Эдж, и,
услышав страшную весть, его жена потеряла сына. После похорон она просила у
меня разрешения отпустить ее вместе с дочерью к ее родителям, чтобы она могла
оправиться от горя.
Я не смог тогда заставить себя рассказать ей о
предсмертных словах мужа, ибо в своем горе она обвинила меня в смерти Эдмунда.
Я надеялся известить ее обо всем, когда она вернется обратно в Риверс-Эдж.
