— Вот оно что! — довольно
пробормотал король ей на ухо. — У моей кошечки острые коготки! Значит, ей
нравится моя любовь. Отвечай же, дорогая: она нравится тебе?
— Да, да! — задыхаясь, простонала
Блейз. — О Гэл!
Не прекращай эти чудесные муки! Не
останавливайся, умоляю тебя!
Чем больше он отдавал ей, тем сильнее
разгоралось ее желание. Наконец-то, думал Генрих, он нашел женщину, страстность
которой не уступала его собственной! Он не мог поверить, что эта милая
простушка, несмотря на свою робость, способна превращаться в разъяренную
тигрицу. Он свирепо набрасывался на нее, пока Блейз не изогнулась под ним, и он
не излился в ее тайный сад.
Румянец отхлынул от ее лица, но теперь, пока
Генрих отдыхал, ее щеки медленно начинали розоветь. Поднявшись с кровати,
король прошел через комнату к столу, где стоял графин с крепким красным вином.
Наполнив два кубка, он вернулся в жаркую постель и укрыл одеялом Блейз.
Осторожно притянув ее в объятия, он поднес кубок к ее губам.
Поперхнувшись, Блейз глотнула крепкого вина и
обнаружила, что оно великолепно подкрепляет силы. Убедившись, что вино пришлось
ей по вкусу, король глотнул из своего кубка.
— Ты сумела угодить мне; Блейз, —
наконец произнес он. — Ты несказанно угодила своему королю.
— И вы тоже угодили мне, милорд, —
отозвалась она.
Генрих рассмеялся, вспомнив, что прежде не
слышал этих слов ни от одной женщины. Он не сомневался, что женщины довольны
им, но ни одна открыто не признавалась в этом.
— Ты — словно струя свежего воздуха в
моей жизни, Блейз Уиндхем. Ни когда еще мне не доводилось любить такую женщину,
как ты.
Он снова заговорил о любви. Как просто он
обращался с этим словом, но в самом ли деле думал то, о чем говорил?
Впрочем, какая разница? Пока она — его
любовница, и, несмотря на свою деревенскую наивность, Блейз знала, что в конце
концов им придется расстаться. Даже если церковь даст разрешение на развод с
королевой, Генрих Тюдор не женится на дочери нищего баронета из Херефордщира,
какой бы страстной она ни была. Его женой должна стать принцесса.
Король задремал, положив на плечо Блейз свою
львиную голову. Под мужским обличьем таилась душа одинокого мальчика — Блейз
видела, каким беспомощным и добрым стало его лицо во сне. Сейчас она испытывала
к королю почти материнские чувства и улыбалась самой себе в полумраке комнаты,
освещенной отблеском огня из камина. Но в любви он был отнюдь не мальчиком —
это Блейз поняла, несмотря на свою неопытность. Долг каждого подданного —
служить королю, подумала она, и она будет служить ему телом до тех пор, пока
это угодно Генриху.
Он сказал, что любит ее, и Блейз подозревала,
что в каком-то смысле он сказал правду. По крайней мере в этот миг он верил
своим словам. Генрих Тюдор не был скуп, и Блейз понимала: когда-нибудь, когда
придет пора расстаться, он не забудет отблагодарить ее. Вероятно, он выберет
для нее мужа, и ей придется послушно выйти замуж, ибо теперь Блейз понимала:
женщине нужна мужская защита, чтобы выжить в этом жестоком мире. А пока, в
объятиях короля, она была в безопасности и, что еще важнее, могла не
тревожиться за судьбу Ниссы. По крайней мере в заботе о дочери она не обманет
ожиданий Эдмунда.
Глава 10
Началось лето, и двор перебрался из Гринвича в
близлежащий Элтем. Так же как и Гринвич, Элтем окружали обширные парки. Здесь
король и его свита проводили дни, охотясь с соколами и с собаками, играя в шары
на лужайке, стреляя из луков. Король развлекался, обучая Блейз стрелять, и, к
его изумлению, она очень быстро стала метким стрелком.
— Ей-богу, дорогая, мне придется дать
тебе офицерский чин, если начнется война, — одобрительно заметил он
однажды теплым летним днем.
Стояла настолько теплая погода, что они
зачастую проводили на воздухе целые дни, уходя во дворец лишь с наступлением
темноты. Устраивались многочисленные пикники, балы и катание на лодках по озеру
в королевском парке. Но король часто покидал общество еще ранним вечером, ибо
новая возлюбленная не наскучила ему и он по-прежнему изумлялся силе ее страсти.
Однако в поведении Блейз на людях не было ничего вызывающего — «Тихая
любовница»— так прозвал Блейз кардинал Уолси, и это прозвище сразу прилипло к
ней. В отличие от своих предшественниц, Элизабет Блаунт и Мэри Болейн, Блейз
Уиндхем не воспользовалась вниманием короля, чтобы завладеть властью. При дворе
находились люди, которые считали, что попросту глупо упускать преимущества,
открывающиеся перед нею, как перед фавориткой короля. Они не понимали женщины,
которая предпочитала не разрабатывать эту золотую жилу, чтобы помочь
родственникам и друзьям, что все считали вполне естественным делом. Лишь
немногие, вроде Томаса Мора, догадывались, что прекрасная молодая вдова не
стремилась завоевать расположение короля и, хотя служила ему верой и правдой,
предпочитала делать это с достоинством и скромностью, какие только возможны для
женщины в ее положении. Она не нажила себе врагов, и даже те, кто считал ее
глупой из-за явного недостатка тщеславия, вскоре были покорены ее добротой,
учтивыми манерами, мягким остроумием и обаянием.
Двор вновь переехал — на этот раз в Ричмондский
дворец в Суррее. Некогда на том месте, где сейчас стоял Ричмондский дворец,
располагался Шин-Мэнор. Когда королю было всего семь лет, Шин-Мэнор сгорел на
Рождество — как раз в то время, когда в нем разместилось королевское семейство.
Через два года король Генрих VII перестроил поместье, назвав его Ричмондом в
напоминание о титуле эрла, который он носил до тех пор, пока не завладел
короной Англии после Ричарда III.
Ричмонд представлял собой огромное строение в
готическом стиле с мощеным двором. Королевские покои располагались в отдельном
крыле, украшенном четырнадцатью башнями и множеством окон. Прибыв в Ричмонд,
король обнаружил здесь королеву Екатерину и принцессу Мэри.
Блейз охватило смущение. Уверения Генриха в
том, что его брака более не существует, до сих пор успокаивали ее.
Король еще не просил королеву о разводе, не
успев набраться смелости, и кроме того, он любил свою дочь, которую уже давно
не видел. Так что в Ричмонде Блейз были отведены покои на почтительном
расстоянии от комнат королевы и короля.
Екатерине Арагонской уже исполнилось сорок
лет. Годы неудачных беременностей и родов жестоко расправились с ее некогда
хорошеньким лицом, взиравшим на мир из-под замысловатого и тяжелого головного
убора. Хотя королева и одевалась в самые роскошные и изысканные наряды, из-за
маленького роста и полноты она выглядела в них нелепо.
С годами она все больше полнела, а цвет ее
лица и в молодости был желтоватым. Блейз заметила, что, сидя бок о бок за
столом, король не обмолвился с королевой ни словом.
