Не далее, как сегодня, мы с женой беседовали о
том, что затруднительно для нас снабдить приданым хотя бы одну дочь, не говоря
уж о восьми. Мне нечего предложить в приданое, кроме крошечного клочка земли.
Несомненно, мужчина в вашем положении имеет право рассчитывать на более
состоятельную невесту. Не стану обманывать вас, лорд Уиндхем. Как бы мне ни
было отрадно видеть одну из своих дочерей графиней, боюсь, нашему семейству не
под силу соперничать с многочисленными богатыми невестами. Тем не менее
благодарю вас за столь лестное внимание.
— Еще до прибытия в Эшби я был осведомлен
о вашем положении, сэр, — отозвался эрл. — Земли, деньги, связи —
всего этого у меня с избытком. Мне недостает лишь детей.
Мне нужен сын, и мать моего ребенка должна
быть сильной и здоровой женщиной. А Кэти была хрупкой, слабой здоровьем, мы с
ней были помолвлены еще с младенчества. Земли ее отца не уступали по величине
владениям моих родителей. Наш брак считался удачным. Мы с женой знали друг
друга всю жизнь. Подобно самой королеве Екатерине, моя Кэтрин страдала
выкидышами и несколько раз рожала мертвых детей, омрачая счастливые во всем
остальном годы нашего союза. Она умерла, разрешившись от бремени единственным
из наших детей, который появился на свет живым. Но увы, наш сын последовал за
матерью, не прошло и нескольких часов. Они были похоронены вместе.
На краткий миг голос эрла дрогнул, и он
опустил голову, чтобы скрыть боль, а затем продолжал уже спокойнее:
— Мне говорили, сэр, что леди Розмари не
потеряла ни единого ребенка — ни до рождения, ни после. Наверняка дочь такой
здоровой женщины тоже окажется крепкой. Вот почему я и прибыл к вам, лорд
Морган, вот почему прошу дать мне в жены одну из ваших дочерей. Кто-нибудь из
них уже достиг брачного возраста?
— Три, милорд, и четвертой тоже уже
недолго ждать этого момента. Но опять-таки повторяю вам: я понятия не имею, как
собрать приданое даже для одной дочери, а тем более для восьми.
— И все эти дочери здоровы, сэр?
— За всю свою жизнь они не хворали ни
дня. Это и впрямь чудо, ибо мой в целом крепкий сын кашляет и чихает всю зиму —
как и я.
— Тогда выберите из ваших дочерей ту,
которую пожелаете, милорд Морган. Мне все равно, лишь бы она была достаточно
взрослой, чтобы родить ребенка, и обладала острым зрением. Сохраните земли для
сына, а я приму вашу дочь без приданого. Более того. В качестве свадебного
подарка я назначаю каждой из сестер собственное приданое, так что вы сможете
выдать их замуж за достойных людей. Моя жена будет жить не хуже королевы, не
будет нуждаться ни в чем, чего бы она ни пожелала. В этом я клянусь вам памятью
моей покойной бедняжки Кэтрин.
Розмари Морган закрыла рот ладонью, сдерживая
крик.
Она не могла поверить собственным ушам, ибо
происходящее было настоящим чудом. Их молитвы были услышаны.
Серовато-голубые глаза леди Розмари широко
открылись, и она перевела взгляд на мужа. Тот побледнел от потрясения.
Казалось, понадобилась целая вечность, чтобы
он вновь сумел овладеть собой.
Наконец лорд Морган испустил глубокий вздох,
словно проясняя свои мысли, и произнес:
— Разумеется, я выбрал бы старшую. В
последний день ноября ей исполнится шестнадцать. Ее зовут Блейз.
— Странное имя, — заметил эрл.
— Все наши дочери получили необычные
имена, — пояснила леди Морган. — Боюсь, в глубине души отец Иоанн
осуждает нас. Чтобы настоять на своем, мне пришлось окрестить каждую из дочерей
именем святых. Все они при крещении названы Мэри, но их знают под именами,
которые выбрала я.
Эрл усмехнулся.
— И ваша дочь Блейз так же решительна,
как вы, мадам? Будем надеяться, что имя не повлияло на ее нрав
[1]
.
— Блейз — доброе дитя, сэр, но я буду
откровенна с вами, — отозвалась леди Морган. — Она не робкого
десятка, как и остальные мои дочери.
— Какие же имена вы дали
остальным? — полюбопытствовал эрл.
— После Блейз родились Блисс и Блайт —
старшие из близнецов, им по четырнадцать лет. Затем появилась Дилайт. Ей
тринадцать, но ведет она себя еще совсем как ребенок. Нашей второй паре
близнецов, Ларк и Линнет, по девять, Ваноре семь, а Гевину и его сестре Гленне
— по пять лет.
Эрл с улыбкой оглядел лорда и леди Морган.
— Вашему чудесному семейству можно только
позавидовать. В особенности благодаря сыну, — признался он.
— Бывали времена, когда даже я отчаивался
иметь сына, — откровенно признался Роберт Морган.
— Но ведь он появился! — возразил
эрл. — Молодая и крепкая жена родит сына и мне. Значит, решено, сэр?. Вы
согласны видеть меня своим зятем?
— Разумеется, я рад этому, хотя мне
досадно знать, что моя дочь не принесет вам ни гроша в приданое. Но ради нее я
готов поступиться своей гордостью, а еще больше — ради остальных дочерей. Я
люблю их и желаю им только счастья.
Эрл и лорд Морган одновременно поднялись и
пожали друг другу руки.
— Вы останетесь пообедать с нами, милорд?
И заодно познакомиться с Блейз? — спросил лорд Морган.
Бедняжка Розмари возвела перепуганные глаза к
небесам. Святая Дева Мария! Святая Анна! Неужто Роб позабыл, что к обеду нет
ничего, кроме супа и хлеба?! «Только бы эрл отказался, и я тогда пешком дойду
до Херефордского собора, чтобы поставить там свечу», — безмолвно поклялась
она.
— Сожалею, но вынужден отклонить ваше приглашение,
сэр, — ответил лорд Уиндхем. — Отсюда до моего дома — двенадцать
миль, и мне следует успеть вернуться до темноты. Сегодня день рождения моей
сестры, и я устроил вечер в ее честь. Как только брачный контракт будет
составлен, я пришлю его вам. Вы можете вносить в него любые изменения, какие
пожелаете, а затем верните подписанные контракты мне. О помолвке будет
объявлено немедленно.
Надеюсь, тридцатого сентября мы отпразднуем
мою женитьбу на вашей дочери.
— Одну минутку, милорд, — вмешалась
леди Морган.
Поднявшись, она грациозно прошлась по комнате
к длинному столу, на котором стояла прямоугольная шкатулка темного дерева,
отделанная серебром. Внутри шкатулки оказалось несколько миниатюр. Вынув первую
из них, леди Розмари обернулась и протянула ее эрлу. — Наш престарелый
родственник, Питер, развлекается, каждую весну рисуя миниатюрные портреты наших
детей. Это последний из портретов Блейз. Надеюсь, вы не откажетесь принять его,
милорд.
