Ближе к рассвету Блейз с трудом удавалось
держать глаза открытыми. Набитый желудок не способствовал бодрствованию.
Несколько раз ее голова клонилась на грудь, дважды она плескала себе на лицо
воду из ведра, чтобы взбодриться. Наконец, не в силах удержаться, она задремала
и проснулась внезапно от гробовой тишины в сарае, где вдруг стихли все звуки.
Перепугавшись, она протянула руку и коснулась лба Геарты — она слышала, что
горничная еще дышит, но ее дыхание было очень слабым.
— Миледи?
Голос Геарты! Слабый, едва уловимый, но тем не
менее голос Геарты! К тому же впервые за несколько дней она открыла глаза и
смотрела прямо на Блейз.
— О Геарта, ты жива! — радостно
воскликнула Блейз. — Ты жива, ты выжила!
Геарта с трудом улыбнулась хозяйке, а затем,
закрыв глаза, погрузилась в почти здоровый сон.
— Она выжила, — заявил капитан,
присев рядом с Блейз. — Теперь ей нужен только отдых, но потница, хвала
Богу, оставила ее в покос!
Блейз расплакалась от счастья, а капитан
поднялся и стал смущенно переминаться с ноги на ногу. Инстинкт повелевал ему
утешить женщину, но рассудок запрещал это — ведь Блейз была его госпожой. К
радости капитана, она вскоре успокоилась.
— Со мной все хорошо, капитан, —
сказала она, — но если бы кто-нибудь мог посидеть с Геартой, я вышла бы
подышать свежим воздухом, — не дожидаясь ответа, она поднялась и вышла
навстречу разгорающемуся дню.
Рассвет только начинался, и небо на востоке
приобрело оранжево-алый оттенок, который сменился кораллово-розовой полосой, а
затем — густо-лиловой. Она переходила в лавандовую и окаймлялась золотой
лентой, протянувшейся вдоль всего горизонта. Блейз с восторгом смотрела на
небо, возвещающее появление огненного светила. Внезапно сквозь пение птиц она расслышала
топот копыт по дороге, с запада. Приближалась многочисленная кавалькада. Ее
сердце заколотилось от радости, когда вдалеке показались слуги из Риверс-Эджа и
ее муж.
— Капитан! — позвала Блейз. —
Капитан, эрл едет!
Всадники остановились у сарая, и, спрыгнув с
коня, Энтони подхватил Блейз на руки.
— Слава Богу, ты здорова! — выдохнул
он. — Слава Богу! — И под одобрительные крики слуг он поцеловал жену,
а затем спросил:
— А как Геарта?
— Перелом болезни только что
миновал, — объяснила Блейз. — Капитан сказал, что она выживет. Сейчас
она спит.
— Отлично! Надо поскорее доставить вас
обеих домой, мой ангел.
— А дети? Ты отослал их в Риверсайд, как
я просила?
Опасность пока близка, Тони. Не знаю, не
заразился ли еще кто-нибудь из нас в Гринвиче.
— Дети отправились с моей матерью в
Риверсайд в тот же час, как мы получили твою весть, Блейз. Их жизнью я дорожу
не меньше, чем ты.
— Тони, мне надо так много рассказать
тебе, — начала она. — Когда я была в Гринвиче…
Но Тони прервал ее:
— Об этом мы поговорим, когда будем дома,
мадам. Геарте необходимо более удобное место, чтобы набраться сил, а вам,
полагаю, не терпится принять ванну. Далеко ли отсюда постоялый двор, о котором
мне говорили посыльные?
— Вниз по дороге, за поворотом, —
ответила Блейз.
— Сейчас я отправлю туда нескольких
человек, чтобы купить еще две четверки лошадей. С ними мы доберемся до
Риверс-Эджа к полуночи. Посмотри, сможет ли Геарта вынести дорогу, мой ангел.
Он был искренне рад видеть ее, даже
благодарен, но внезапно стал довольно резок. Блейз отвернулась от мужа, и войдя
в сарай, осторожно разбудила горничную.
— Ты должна одеться, Геарта, —
прибыл эрл, чтобы отвезти нас домой, — мягко произнесла она, и горничная
кивнула. Вместе они сумели привести в порядок ее одежду.
— Спасибо, миледи, — более сильным
голосом произнесла Геарта.
Лошадей, приведенных из «Герольда»и из дома,
привязали к экипажу и впрягли в него, готовясь к отъезду. Капитан перенес
Геарту в экипаж и уложил на сиденье. Она была слаба, но сумела выпить вино с
яйцом, приготовленное Блейз. Вместе с лошадьми слуги привезли из постоялого
двора припасы и рассчитались с хозяином. Все с аппетитом закусили, но Блейз,
помня о переедании прошлым вечером и не забывая о том, что ей придется трястись
в экипаже, отказалась от еды, не желая раздражать желудок. Кому-то надо было
сидеть с Геартой, и Блейз не могла просить об этом слуг, поскольку они и так
достаточно помогли ей за последние два дня.
Она обреченно забралась в коляску,
приготовившись терпеть долгие мили пути к Риверс-Эджу. Кучер уселся на козлы, и
экипаж тронулся с места. Энтони так и не заговорил с ней. Блейз надо было
столько сказать ему, а он не дал ей ни малейшего шанса. Внезапно ей пришло в
голову: прося мужа о помощи, она подвергала его опасности. Блейз понятия не
имела, болел ли Энтони потницей.
Что, если она заразила его и теперь он умрет?
Беспокойство терзало ее, пока коляска колыхалась на ухабах дороги. Если бы
только Энтони объявил привал, и она смогла расспросить его! Блейз неловко
поерзала на сиденье. Несмотря на открытые окна, в экипаже было душно. Струйки
пота сползали по ее спине. Напротив на сиденье мирно похрапывала Геарта. Блейз
распустила шнуровку лифа — здесь ее никто не видел, а перед привалом она успела
бы привести себя в порядок.
Следовавший во главе кавалькады Энтони молча
благодарил Бога за то, что Блейз жива. Когда прибыли посыльные, он пришел в
ужас. Все, что ему хотелось теперь, — благополучно доставить Блейз домой.
Он покачивался в седле, погруженный в свои мысли, пока капитан не подъехал и не
крикнул, пересиливая грохот копыт:
— Милорд, пора остановиться! Лошадям
нужен отдых, иначе они долго не протянут!
Эрл подал кавалькаде знак остановиться,
прислушавшись к совету капитана. Мужчины спешивались, разминали ноги, а Энтони
направился к экипажу, проведать жену и Геарту. Геарта еще дремала, но Блейз,
уже успевшая зашнуровать лиф, была беспокойна.
— Этот экипаж невыносим, —
пожаловалась она. — Я умираю от духоты. Геарта сможет побыть одна
несколько часов. Я хочу ехать верхом. Тони!
— А ты не устала? — встревожился он,
отмечая, как покраснели щеки Блейз.
— Нет.
— Я велю оседлать твою лошадь, —
решил он. — Хочешь вина? — И он вытащил кожаную фляжку, которую носил
за поясом.
Блейз жадно отпила несколько глотков.
