Глава 16
Прошло несколько дней, прежде чем Блейз сумела
добиться аудиенции у королевы. Ее возвращение в Гринвич без мужа смутило всех
придворных сплетников — особенно потому, что она вновь поселилась в прежних
покоях. Приезд Блейз дал пищу многочисленным сплетням, к тому же кое-кто
заметил, как мистрис Болейн пробиралась к ней в комнату. Но Блейз не пожелала
ни опровергнуть эти слухи, ни подтвердить их. Генрих был рад видеть рядом
прелестную графиню Лэнгфорд — он открыто шутил с ней, сидел с ней рядом на
музыкальных вечерах.
Никто не понимал, что происходит, хотя догадок
роилось множество. Неужели леди Уиндхем заняла свое прежнее место? Неужели
мистрис Болейн больше не удостаивается благосклонности короля?
Наконец секретарь королевы назначил время
аудиенции для Блейз — на следующее утро, сразу же после службы.
— Вот и хорошо! — воскликнула Блейз,
обращаясь к Геарте. — А потом мы сразу уедем, не теряя ни часа. В такую
погоду нам понадобится всего два дня — дороги наверняка подсохли. Мы будем дома
быстрее, чем рассчитывали.
Сомневаюсь, что мне понадобится много времени,
чтобы доложить о встрече королю.
Блейз придирчиво выбирала платье для
аудиенции. Несмотря на то что она не принадлежала к знатному роду, она хотела
показать Екатерине: ее прибытие по поручению короля — не оскорбление, а скорее
почесть. Она выбрала золотисто-коричневое бархатное платье с вышивкой золотой
нитью и жемчугом, в разрезах рукавов которого виднелась золотистая ткань
кофточки. Рукава тоже густо покрывала вышивка, а из-под манжет выступало пышное
кремовое кружево, закрывающее запястья. Простота нижней юбки из кремового
атласа удачно контрастировала с богатой тканью верхней юбки.
Квадратный вырез платья, как того требовала
мода, был большим и низким. Блейз выбрала золотое ожерелье, охватывающее
основание шеи, с которого спускался овальный, усыпанный драгоценными камнями
медальон. Вторым ее украшением стала длинная нить жемчуга, свешивающаяся ниже
груди. В ушах поблескивали крупные жемчужины, вдобавок к обручальному Блейз
надела еще несколько колец.
Разделив волосы прямым пробором, она собрала
их сзади во французский узел, лежащий низко на шее, и упрятала его в золотую
сетку с жемчугом. На пояс платья она подвесила маленькое круглое зеркальце в
золотой оправе, инкрустированной жемчугом.
Оглядев себя в огромное зеркало, Блейз
осталась довольна.
Это платье она ни разу не надевала, будучи
любовницей короля. Хвала Богу, мода пока не изменилась.
— У тебя все уложено, Геарта? —
спросила она горничную уже в десятый раз за утро. — Экипаж готов? А свита?
— Да, миледи, все готово. Мы отправимся в
дорогу сразу же, как только вы закончите дела. Мне тоже не терпится вернуться
домой — так же, как и вам.
Домой. В Риверс-Эдж. Господи, как же она
хотела оказаться дома! Поскорее сказать Энтони, что она любит его!
Любит всем сердцем и больше не желает
расставаться с ним!
Как она могла быть такой слепой?! Откуда у
него взялось это безграничное терпение?! Даже после рождения Филиппа она так и
не сумела сказать ему слова, которые он мечтал услышать. Должно быть, ее
черствость больно ранила Энтони. Он заслуживает луч шей жены! Он — самый лучший
мужчина на свете, и теперь она потратит всю жизнь, чтобы доказать ему это. Все,
что для этого надо, — поговорить с королевой и королем, а затем она будет
свободна. Она уедет домой — в Риверс-Эдж, к своему мужу!
Незадолго до назначенного часа к ней прибыл
паж и провел в покои королевы. В зале, в котором пришлось ждать Блейз, окна
выходили на зеленую лужайку, спускающуюся к реке. В зале никого не было, и
Блейз чувствовала себя чрезвычайно неловко. Затем к ней вышла одна из фрейлин
королевы, леди Эссекс. Несмотря на приятную приветственную улыбку фрейлины,
Блейз не заметила в ней сердечности.
— Идемте со мной, леди Уиндхем, —
пригласила леди Эссекс.
Блейз последовала в гостиную королевы, где
собрались другие фрейлины и служанки. Некоторые из них шили, другие прилежно
работали над гобеленом, изображающим увенчание Благословенной Девы. Одна из
женщин читала вслух молитвенник, молоденькая девушка еле слышно играла на
вирджинале. Несколько фрейлин просто болтали, новее они с любопытством подняли
глаза, когда в комнате появилась Блейз.
Здесь было немало незнакомых ей женщин.
Большинство она видела прежде только издалека, однако все они знали о ее былой
связи с королем. Кое-кто вежливо кивнул ей, понимая, что Блейз не намерена
враждовать с королевой. Другие гневно уставились на вошедшую, ибо питали к
королеве высочайшую преданность и относились к Блейз с подозрением. Девушки
помоложе разглядывали ее с жадным любопытством, ибо любовница короля считалась
среди слуг королевы дурной женщиной. Многим из девушек еще никогда не
доводилось видеть распутницу. Втайне они были разочарованы — на вид в Блейз не
было ничего вызывающего.
— Королева примет вас в своих внутренних
покоях, леди Уиндхем, — заявила леди Эссекс и открыла дверь, пропуская
Блейз. Блейз сделала глубокий вдох и вошла в маленькую комнату. В этом
квадратном помещении стены были обшиты панелями, небольшое закругленное сверху
окно выходило на реку, в камине пылал огонь — в Гринвиче королева всегда
мерзла.
Екатерина сидела у камина в дубовом кресле с
высокой спинкой и покрытыми резьбой подлокотниками, походившем на трон. Она
была облачена в черное бархатное платье, квадратный низкий вырез которого
окаймляли жемчуг, гагат и золотые бусины. Пышные рукава платья доходили до
запястий, причем их верхняя половина была из черного бархата, а нижняя — из золотой
парчи, отделанной у запястья тонким кружевом. Королева не носила колец, кроме
обручального, но на ее шее красовалось великолепное жемчужное ожерелье, к
которому было прикреплено распятие, инкрустированное рубинами и жемчугом.
Спереди на лифе была приколота крупная брошь, осыпанная рубинами. Волосы
королева прятала под богато украшенным и замысловатым головным убором, формой
напоминающим алмаз. На головном уборе искрились рубины и жемчуг, с него
свешивалась длинная черная вуаль.
Блейз низко присела перед Екатериной.
— Можете встать, леди Уиндхем, —
прозвучал низкий мужской голос.
Блейз в удивлении поднялась и увидела рослого
худощавого мужчину в облачении священника, стоящего рядом с королевой. Черные
глаза на его узком лице аскета словно впивались в нее..
— Я — отец Йорге де Атека, духовник
королевы, леди Уиндхем. Прежде чем вы начнете разговор с королевой, я должен
знать, исповедовались ли вы в прежнем прелюбодеянии с королем и понесли ли
наказание за свой грех.
