— Одно дело — раньше, а другое —
теперь, — заявила горничная. — Вы — леди Уиндхем из Лэнгфорда, ваше
место в Риверс-Эдже, а не в Гринвиче. Вы должны повиноваться мужу, а не королю
— вот как я думаю!
Блейз мягко упрекнула служанку и попросила
принести ей воды, чтобы умыться с дороги. Она сменила дорожное черное платье на
придворное, из алого шелка с нижней черной юбкой, расшитой искрящимися
гранатами. Уложив медовые волосы хозяйки французским узлом, Геарта украсила их
свежими алыми розами. В уши Блейз вдела гранатовые серьги, дополнив их
ожерельем из гагата и жемчуга;
В последний раз оправив прическу, она
выскользнула через потайную дверь и спустилась по узкой внутренней лестнице. На
последней ступеньке она протянула руку, нащупала дверную ручку и, повернув ее,
шагнула во внутренние покои короля. Паж, который приходил к ней раньше, вскочил
с табурета у камина, где дремал, пользуясь случаем, и поспешил в соседнюю
комнату. Блейз терпеливо ждала.
Генрих Тюдор возник в дверях неожиданно,
наполняя собой всю комнату. Он прикрыл за собой дверь, и Блейз грациозно
опустилась в реверансе.
— Значит, ты примчалась по, моему зову,
моя деревенская простушка? — спросил Генрих, помогая ей встать.
— Разве я могла отказать вам, сир? —
спросила она. — Ваше письмо было довольно туманным. Если бы не вы просили
меня об одолжении, я наверняка осталась бы в Риверс-Эдже.
— Неужели я подверг вас столь тяжкому
испытанию, мадам? — спросил король.
— Да, — честно ответила
Блейз, — это так, Гэл. Прежде всего мне пришлось перестать кормить
ребенка.
— Приношу мои извинения милорду Филиппу
Уиндхему! — усмехаясь, произнес король. — Я понимаю, что причинил ему
немало страданий.
Блейз рассмеялась.
— Милорд, я не шучу! — воскликнула
она. — Мне пришлось выдержать настоящую битву с мужем — он убежден, что вы
вызвали меня лишь затем, чтобы вновь соблазнить.
Мне пришлось заверить его, что ваше величество
— слишком благородный человек, чтобы даже помыслить о таком поступке.
— Мадам, вы ранили меня в самое
сердце! — запротестовал король и схватил ее в объятия, быстро поцеловав в
губы и проведя ладонями по груди. — Неужели мне не видать даже маленьких
радостей, Блейз?
Она высвободилась.
— Нет, Гэл, ни малейших! — сурово
отозвалась она.
— Значит, ты любишь своего мужа, моя
деревенская простушка?
Вопрос застал ее врасплох, а затем истина
сорвалась с ее губ с такой поразительной ясностью, что Блейз удивилась, как это
она раньше сомневалась в ней.
— Да, Гэл, — кивнула она. — Я
люблю мужа. Люблю больше всех на свете!
Король проницательно взглянул ей в глаза и
увидел в них свет внезапного озарения.
— По-моему, Блейз, — заметил
он, — ты обязана мне больше, чем когда впервые вошла в эту комнату.
— Да, Гэл, это правда, — медленно
призналась она.
— Тогда ты наверняка поможешь мне, ибо,
кроме тебя, никто не сможет оказать мне помощь в таком деде, — король
подвел ее к креслу, усадил и сам сел напротив.
— Скажи, Гэл, чем я могу помочь тебе? Не
могу представить себе, чем такая простая женщина, как я, может быть полезна
могущественному королю.
— Как тебе известно, — начал
король, — уже несколько лет я пытаюсь расторгнуть свой брак, чтобы
жениться на более молодой и плодовитой женщине.
Блейз кивнула.
— Такое желание вполне понятно, милорд.
— Да, однако папа медлит и тянет, доводя
меня до помешательства: мне все кажется, что я вот-вот умру и на престол Англии
сядет девочка-подросток. Ей придется выйти замуж, и вряд ли добрые англичане
будут рады правлению чужестранного принца, который станет ее мужем. Может
статься, в Англии вновь начнется война, Блейз!
Несколько недель назад Габриель де Граммо,
епископ Тарбский, прибыл из Франции, чтобы обсудить брак второго сына
Франциска, герцога Орлеанского, и моей дочери Мэри. Я надеялся, что переговоры
пройдут успешно, но епископ заметил, что, возможно, принцесса Мэри — незаконная
дочь, поскольку мой брак считается незаконным.
Он цитировал отрывки из «Левита»: «Наготы жены
брата твоего не открывай, это нагота брата твоего»и «Если кто возьмет жену
брата своего, это гнусно; он открыл наготу брата своего, бездетны будут они».
Если французский посол считает мой брак с
королевой незаконным, значит, я холост, верно? И тогда разрешение папы
расторгнуть брак будет недействительным. Я должен стремиться не расторгнуть, а
аннулировать брак. Но Екатерина не желает и слышать об этом. Она упрямо
утверждает, что наш брак законный, и пока ее племянник, император Святого Рима,
имеет влияние на папу, мне не получить разрешения. Екатерина должна отказаться
от своих прав — именно потому я послал за тобой.
Я хочу, чтобы ты отправилась к ней — она
сейчас здесь.
Поговори с ней как женщина, освободи меня от
этого постыдного союза. Пока я связан по рукам и ногам этой женщиной, мне не
видать законных сыновей!
— Сир! — Блейз была и изумлена, и
перепугана. — Вы уже посылали самых высокородных лордов королевства, чтобы
вразумить королеву. Она не сдалась, даже слыша самые неоспоримые доводы. Сам
кардинал беседовал с ней и ничего не добился. Почему же вы считаете, что
королева согласится выслушать меня? Я была вашей любовницей, Гэл, это
оскорбительно для нее. Я не пользуюсь влиянием, не принадлежу к знатному роду.
Как вы можете посылать к ней меня? Зачем?
Король выпрямился в кресле.
— Моя деревенская простушка, ты — моя
последняя надежда договориться с Екатериной. Если ты не убедишь ее, между нами
начнется война, и клянусь телом Христовым, я выиграю ее! Екатерина любит тебя,
Блейз. Ты не такая, как Бесси или Мэри. Любя тебя, она наказала собственную
дочь за грубость. Она даже недавно упоминала о тебе. Если есть хоть малейший
шанс, что она послушает тебя, я должен воспользоваться этим шансом. Вот почему
поговорить с ней должна ты.
— Милорд, она не захочет меня видеть. Я —
ничтожество.
— Она встретится с тобой, поскольку я
попрошу ее об этом, — возразил король.
— О Гэл! — воскликнула Блейз:
— Надеюсь, после этого мы будем квиты. Не
важно, будет ли разговор успешным, счетов между нами больше быть не должно.
Он кивнул.
— Согласен, мадам. Сделайте это для меня,
и больше я вас не потревожу.
