Дома она почти бегом устремилась в галерею
семейных портретов и уставилась на портрет Эдмунда, только теперь по-настоящему
осознав, что Эдмунда Уиндхема больше нет рядом с ней. Он никогда не вернется.
Она расплакалась, и почувствовала, как неслышно подошедший Энтони ласково обнял
ее. Он ничего не говорил, даже не поворачивал ее, чтобы Блейз могла выплакаться
у него на груди. Он просто обнимал ее, и, подняв глаза на портрет Эдмунда,
Блейз в последний раз попрощалась с этим мягким, внимательным человеком, который
стал ее первым мужем. Ее слезы кончились так же внезапно, как и начались, и,
вытерев лицо ладонью, она повернулась к Энтони.
Кончиком пальца он убрал единственную
непокорную слезу, которая посмела скатиться по ее щеке.
— Что же будет дальше, мадам? — тихо
спросил он.
Внезапно лицо Блейз исказилось от боли, и она
со смехом отозвалась:
— Что дальше, милорд? Разумеется,
появится наш сын.
— Ты сможешь идти? — тревожно
спросил Энтони, и Блейз кивнула. Он довел ее до спальни и предложил:
— Хочешь, я вызову сюда твою мать? Я могу
послать за ней.
— Уже слишком поздно, милорд. Лучше будет
завтра отправить ей весть о рождении нашего сына.
— Как ты уверена в этом! —
рассмеялся он.
— Да, на этот раз я не сомневаюсь, —
подтвердила она.
— Уходите, уходите, милорд! — выпроваживала
его из комнаты Геарта. — Это женское дело. Свою работу вы выполнили девять
месяцев назад, — со смешком добавила она.
Энтони не стал медлить. Пройдя в гостиную, он
вызвал слугу и приказал ему привезти из-за реки Блайт, зная, как необходимо
Блейз присутствие кого-нибудь из родных. Затем он налил себе бокал рейнского.
Нисса торжественно вошла в гостиную.
— Мама рожает, — объявила
она, — прямо сейчас, в эту минуту.
— Знаю, — кивнул он.
— Ребенок будет похож на меня, как ты
думаешь, папа? — Нисса склонила головку набок жестом, перенятым у Блейз.
— Разумеется, он будет похож на тебя,
Нисса.
— Если он мне не понравится, мы
кому-нибудь отдадим его?
— Нет, дорогая, но обещаю: малыш тебе
понравится.
— А ты будешь любить меня, даже когда он
родится? — Нисса встала у колена Энтони, уставившись на него глаза — , ми
Блейз с лица, напоминающего лицо Эдмунда.
— Я буду любить вас обоих, Нисса: моей
любви хватит на сотню детей, и любовь к тебе ничуть не уменьшится. Я ведь люблю
и твою маму, и тебя, — объяснил он.
Нисса кивнула.
— У мамы будет четыре малыша? У Пушинки,
моей кошки, этим летом родилось четыре котенка.
— Иногда у женщины появляются сразу два
ребенка — как у твоей бабушки Розмари. Но похоже, твоя мама родит всего одного.
Нисса болтала с ним еще несколько минут, и
вдруг Доро громко позвала Энтони из коридора. Он поднялся как раз в ту минуту,
когда она вошла в комнату, улыбаясь и протягивая ему белоснежный сверток.
— Милорд, вот ваш сын. — Доро
торжественно откинула угол одеяла с лица ребенка.
— О Господи! — выдохнул он, взглянув
на точную копию собственного лица.
— Он похож на тебя, папа! —
воскликнула Нисса, вставая на цыпочки и разглядывая своего сводного
брата. — Он мне нравится.
В этот момент малыш открыл глаза, и на его
личике появилось подобие улыбки.
— И я ему нравлюсь! — в восторге
добавила Нисса. — Папа, я ему тоже понравилась!
— Конечно, детка, конечно, —
торопливо пробормотал Энтони, чувствуя, что сейчас расплачется. Он взглянул на
мать. — А Блейз?
— Никогда еще не видывала таких легких
родов.
С ней все хорошо, и она спрашивает, одобришь
ли ты выбранное ею имя. Она хотела бы назвать сына ФилиппЭнтони-Эдмунд-Николас,
но добавила, что откликаться он должен на одно, собственное имя, чтобы его ни с
кем не путали.
— Да, — кивнул Энтони, — она
права, мама, и я немедленно сообщу ей об этом!
Еще раз взглянув на сына, он устремился из
гостиной.
Еще сегодня днем он не знал, оплакивает ли она
Эдмунда или прощается с ним. Теперь он все понял. Но любит ли Блейз его?
Господи, как он хотел, чтобы Блейз любила его всем сердцем, как Эдмунда. Так
сам он любил ее. Обладать ею было слишком мало. Он жаждал любви Блейз!
— Милорд, ведите себя прилично! —
упрекнула его изумленная Геарта, когда Энтони ворвался в спальню жены. Блейз
сидела на кровати с кубком в руке.
— Ты видел ребенка? — спросила она.
— Да, чудесный мальчик, Блейз! Как я
благодарен тебе!
Наконец-то в Лэнгфорде появился наследник.
— Ты одобряешь его имя?
— Я думал, ты захочешь назвать его в
честь Эдмунда.
— Блайт тоже назвала своего сына в честь
Эдмунда. И потом, как я сказала Доро, малыш должен иметь собственное имя — не
твое, не имя Эдмунда, и Бог свидетель, этой стране ни к чему еще один Генри!
Пусть он будет Филиппом, милорд.
— Замечательное имя, мой ангел.
Дверь спальни открылась, и в щель просунулась
голова Блайт. Помедлив, она вошла со словами:
— Мне сказали, что у тебя начались
схватки, а теперь, вижу, мой крестник уже успел родиться! Как ты назовешь его?
— Филиппом, — ответил Энтони.
— Лорд Филипп Уиндхем! Звучит красиво»—
заметила Блайт.
На следующий день ребенка окрестили, крестными
родителями стали Блайт и Николас. Из Риверс-Эджа были отправлены посыльные,
чтобы известить остальных родственников о рождении малыша.
— Нам следовало бы отправить посыльного к
королю, — предложила Блейз. — Возможно, он пожелает разделить нашу
радость.
Энтони кивнул, и решение было выполнено.
Блейз быстро оправилась после легких родов.
Нисса была очарована братом. Она постоянно умоляла позволить ей понянчить
малыша. Было решено, что вся семья соберется в Риверс-Эдже на праздники, ибо
Блейз и слышать не хотела об отъезде из дома. Уже несколько лет в Риверс-Эдже
не праздновали двенадцать дней. Перед новым годом прибыл посыльный от короля:
он привез обитую бархатом шкатулку с дюжиной серебряных кубков с выгравированным
гербом Лэнгфорда — подарок малышу.
Блейз изумилась щедрости короля, но Блисс
уверенно заявила:
