– Фамилия!
– Кукушкин его фамилия, Иван Иванович Кукушкин…
Опа! Анна закусила губу.
Этот опасный и подозрительный тип ищет того же человека, что она. Это точно не может быть простым совпадением!
«Хотя, конечно, все бывает, – пыталась уверить себя Анна. – Может быть, он и правда племянник Кукушкина…»
Нет, не может.
«Таксист» утверждает, что был в отпуске, вернулся только сегодня и узнал о том, что «дядя» попал в аварию – но это явная ложь: три дня назад он был здесь, вез ее, Анну, с Московского вокзала…
Она снова вспомнила тот полный угрозы взгляд, который перехватила в зеркале заднего вида, – и поняла, что незнакомому ей Ивану Ивановичу Кукушкину грозит смертельная опасность.
– Сейчас, одну минутку… – проговорила медсестра за окошком справочной и защелкала клавишами компьютера. – Да, действительно, есть такой пациент – Кукушкин Иван Иванович… состояние средней тяжести, температура нормальная… находится во втором хирургическом отделении, палата номер восемь. Вам нужно сейчас пройти влево по коридору, там будут лифты, подниметесь на десятый этаж…
«Таксист» спросил еще что-то, но Анна его уже не слушала. Она нашла глазами женщину, которая попросила ее подержать букет, вложила цветы в ее руки и стремглав бросилась по длинному коридору, отходящему влево от холла.
Через пару минут она оказалась на площадке перед тремя лифтовыми дверями. На одной из этих дверей была табличка «лифт неисправен», вторая кабина, судя по светящейся на табло цифре, прочно застряла на пятнадцатом этаже, третья кабина как раз подъехала, и в нее втиснулся целый выводок практиканток.
Анна проскользнула вслед за ними, нажала кнопку десятого этажа и оглянулась.
По коридору, лавируя между больными и медиками, быстро приближался «таксист».
Анна нажала кнопку закрывания дверей. Двери сомкнулись перед самым носом мужчины.
– Женщина, вы заче-ем закры-ыли? – протянула одна из практиканток. – Мужчина же сесть хоте-ел…
– Да ладно тебе, Олеська! – отозвалась другая девушка. – И так тесно… и потом – ты видела этого мужчину? Форменный козел!
Кабина плавно заскользила наверх.
На четвертом этаже лифт остановился, практикантки высыпали из кабины, и дальше Анна поехала одна.
Наконец лифт затормозил на десятом этаже.
Анна вышла и огляделась.
На площадке, кроме нее, никого не было. Рядом с лифтом стояла пустая больничная каталка, накрытая простыней. Анна схватила ее, подкатила к лифту и наполовину вкатила в кабину, чтобы двери не смогли закрыться.
Теперь ни один из лифтов не работал, и «таксисту» придется подниматься по лестнице. Вряд ли это его остановит, но несколько минут Анна все же выиграла…
Она быстро пошла по коридору, читая надписи на дверях.
Миновала ординаторскую, кладовую, затем пошли палаты – первая, вторая, третья… вот наконец и восьмая.
Анна открыла дверь и вошла внутрь.
Палата была небольшая, всего на три кровати. Слева от входа – окно, справа – еще одна дверь. Видимо, все больные в этой палате были тяжелые – они были покрыты бинтами, как египетские мумии, и опутаны какими-то трубками и проводами, возле двух кроватей стояли стойки с капельницами. Двое пациентов лежали с закрытыми глазами, один из них спал, время от времени всхрапывая, второй был без сознания. Третий, худой немолодой человек с бледным изможденным лицом и жесткой щеткой черных усов, настороженно смотрел на Анну.
Она взглянула на табличку, прикрепленную к спинке кровати.
«И.И. Кукушкин».
– Вы… кто? – прошелестел Кукушкин едва слышным голосом. – Вас… прислали… они?..
– Нет, Иван Иванович, – быстро ответила Анна. – Я пришла, чтобы поговорить с вами. У нас есть тема для разговора. Очень важная тема. Но сейчас нет времени. Я не знаю, кто они такие, но один из них сейчас идет сюда…
Брови Кукушкина поползли вверх, в глазах проступил страх, рот скривила мучительная судорога.
– Девушка, милая, – проговорил он, пытаясь приподняться. – Помогите мне! Не знаю, кто вы, но больше мне не к кому обратиться! Помогите мне перебраться в другую палату, сам я не смогу…
– Сейчас попробую…
Анна осторожно приоткрыла дверь палаты, выглянула в коридор.
В дальнем его конце показалась приземистая фигура «таксиста». Он шел мягкой, пружинистой походкой опасного хищника, читая надписи на дверях палат.
Анна закрыла дверь, повернулась к Кукушкину.
– Поздно! Он уже здесь!
Лицо мужчины еще больше побледнело.
– Что же делать? – прошелестел он.
– Есть у меня одна идея…
Анна сорвала со спинки кровати табличку с именем, поменяла ее с другой табличкой, сняв ее с кровати того человека, который был без сознания.
За дверью послышались приближающиеся шаги.
Женщина подскочила ко второй двери, распахнула ее.
За этой дверью оказался маленький тесный санузел – унитаз, небольшая раковина, белая кафельная плитка. На стене висел не слишком свежий белый халат.
Она едва успела закрыть за собой дверь, как в палату кто-то вошел.
Анна отдышалась и, прильнув к щелке между дверью и косяком, выглянула в палату.
Через узкую щелку она не могла видеть всю палату, не могла видеть и того, кто в нее вошел. В ее поле зрения попадала только стойка с капельницей возле одной из кроватей и руки. Руки были мужские, сильные. На эти руки были натянуты тонкие резиновые перчатки.
В пальцах одной из них был зажат шприц, наполненный какой-то непрозрачной белесой жидкостью. Несколько секунд ничего не происходило, потом шприц вонзился в пластиковый мешок капельницы, обтянутый резиной палец до предела утопил поршень, белесая жидкость тусклым облачком расплылась в содержимом мешка.
Анна закусила губу, чтобы не вскрикнуть. Она поняла, что происходит: сейчас эта белесая жидкость попадет в трубку капельницы, а из нее – в вену больного… несложно догадаться, к чему это приведет. На ее глазах убивают человека, и она не может этому помешать…
Время, казалось, остановилось.
Наконец в палате снова раздались шаги, дверь хлопнула, закрываясь. Анна выждала еще немного, затем выскользнула из своего укрытия.
Кукушкин, который до этого лежал с закрытыми глазами, поднял веки и взглянул на нее.
– Он ушел? – прошептал он еле слышно.
– Кажется, он вколол вашему соседу какую-то гадость… – Анна быстро подошла к стойке с капельницей, сдавила зажим под мешком с раствором, перекрывая поступление раствора в трубку…
– Поздно! – проговорил Кукушкин.
