Больше ничего о ней Сокольский не знал. Надо будет подсобрать сведения. Хотя мотив у нее, возможно, имеется. Если барышня в курсе отцовских неприятностей, то вполне могла озаботиться собственным, неотъемлемым от родителя благополучием и на свой страх и риск отважиться на убийство. С этой семейки станется.
Вопрос в другом – откуда красотка могла узнать о сценарии вечера? Подробности праздничного действа держались Еленой Сергеевной в строжайшей тайне. Помимо прислуги, с которой он, безусловно, побеседует с пристрастием, о деталях маскарада, кроме Елены Сергеевны, знали сам Начинкин, его мать и, вероятно, Агриппина. Ни хозяйка, ни Вольдемар Сигизмундович никому ничего не сообщали. Остаются Галина Станиславовна и младшая дочь хозяина. Придется с ними побеседовать.
В Петергоф Артем Георгиевич отравился во вторник с утра. Встреча с дочерью Вольдемара Сигизмундовича ничего приятного не сулила, а такие дела Артем не любил откладывать на потом. Разговор предстоял чисто деловой, и он решил, что подобный лучше вести на работе, где атмосфера располагает.
Агриппина Начинкина училась в аспирантуре математико-механического факультета. Господи, нормальному человеку и не выговорить! Девушка ведет на факультете какие-то семинары с непроизносимыми названиями у студентов-первокурсников. По мнению Сокольского, Гриппа точно особа с тараканами в голове. При папенькиных-то деньгах предпочитает жить в обычной квартире, не бегает по тусовкам и шопингам, не встречается с себе подобной золотой молодежью, а с гордым презрением к простым смертным изучает никому не нужные формулы, одевается, как серая мышь, и подавляет окружающих интеллектом. Чего только стоили эти ее аттракторы в субботу за завтраком! Кто как, а Артем во время объяснений Аргиппины почувствовал себя полным убожеством с мозгом мокрицы. А если барышня не рассуждает о материях, никому, кроме нее, не ясных, то большей частью молчит, не снисходя до общества. Временами Сокольскому казалось, что она просто жутко стесняется и не знает, куда себя деть. Но в редких случаях, когда Агриппина поднимала на кого-то глаза (еще одна ее неприятная особенность – не смотреть на собеседника), так вот, когда это случалось, взгляд ее выражал скорее презрение к ближнему, нежели стеснение.
А роман Гриппы с Ильей Тиховлизом… Вот уж парочка курам на смех! Сколько лет парень возле нее вьется, а она хоть бы знак какой подала или уж отшила, коль немил. Так нет, держит, как раскидай на резиночке. Надо – подтянет, не надо – отпустит. Хотя и сам Илья то еще сокровище. Находясь на зыбкой позиции запасного жениха, он не упускает случая гульнуть на стороне. Например, по сведениям Артема, последний отпуск Тиховлиз-младший провел на Мальдивах в обществе длинноногой, смазливой блондинки с огромной грудью. Интересно, Агриппина в курсе, или ей все равно?
Сокольскому подобные отношения казались нечистоплотными и вызывали у него искреннюю брезгливость. Какой смысл при таких деньгах разводить вокруг себя это моральное свинство, ему было непонятно.
Джип Сокольского остановился возле длинного серого здания с помпезным, украшенным мозаикой панно на тему «Наука – это сила» над входом.
Агриппина ждала в вестибюле. До начала семинара был еще час, и она пообещала ответить на его вопросы. По телефону Гриппа постеснялась спросить, что именно нужно от нее главе отцовской безопасности, и теперь сожалела о собственной бесхребетности. Возможно, если бы сделала над собой усилие, им не пришлось бы встречаться лично, обошлись бы и телефонным разговором.
Сокольского девушка недолюбливала и побаивалась. Вернее, не то чтобы побаивалась, а чувствовала себя в его присутствии неуверенно. Они были знакомы уже лет пять или больше, но Агриппина до сих пор его стеснялась совершенно по-детски. Сокольский был старше ее лет на семь-десять, уже разведен и – хорош собой. Даже очень хорош. Помнится, когда Гриппе было лет шестнадцать, а Сокольский еще был женат на красавице Татьяне с густой копной каштановых кудрей и безупречными манерами, она даже влюбилась в него. С тех пор, наверное, и осталось это ощущение неловкости, хотя мужчина, разумеется, даже не догадывался о ее детских чувствах. Именно детских, потому что в отличие от своих сверстниц Гриппа была невероятно романтична, наивна и в сексуальном смысле совершенно неразвита.
Потом увлечение прошло, а неловкость осталась. Агриппина в принципе тяжело сходилась с людьми, а Сокольский всегда был с ней сух, сдержан, молчалив. Она не помнила, чтобы Артем хоть раз улыбнулся ей. Чаще всего главный секьюрити просто ее не замечал. Что и неудивительно. И вот теперь ему понадобилось спросить у нее что-то важное, ради чего он даже не поленился прокатиться в Петергоф…
Гриппа нервно поправила русый завиток за ухом и взглянула на мобильник. Часы показывали без трех десять, вот-вот должен появиться. Гриппа была уверена, что Сокольский никогда не опаздывает, и оказалась права. Стеклянные двери распахнулись, и в гулкое пространство мраморного вестибюля вошел Артем Георгиевич – высокий, подтянутый, в темном коротком пальто нараспашку, в бледно-розовой элегантной рубашке с чуть более темным галстуком. Смотрелся он шикарно. Если бы ее приятельницы сейчас увидели, какой красавец идет навстречу Гриппе, точно бы от зависти полопались. Но, к счастью, их здесь не было, а то потом вопросами замучили бы.
Глядя на Сокольского, Агриппина вдруг подумала: хорошо, что встреча с ним назначена на факультете. Здесь она чувствует себя увереннее. Здесь она взрослая, независимая, уважаемая коллегами, полноценная личность, а не богатенькая неудачница из особняка с горгульями, вызывающая вечную жалость и недоумение окружающих. И девушка расправила плечи.
Глава 5
В университетском вестибюле было просторно и немноголюдно, наверное, поэтому Сокольский сразу же ее увидел. Агриппина стояла на лестнице и от этого, вероятно, казалась выше и значительнее. Черная длинная юбка и вязаный кардиган с простой, почти мужского покроя, белой блузкой очень ей шли.
Артем поднялся по лестнице и попытался улыбнуться девушке в знак приветствия. Не вышло. Почему-то ему было сложно улыбаться Агриппине, все равно что заигрывать с кладбищенским ангелом. И он просто кивнул.
– Мы можем побеседовать у нас на кафедре. Все сейчас на лекции, а секретарь наверняка отправится пить кофе, если поймет, что у нас важный разговор, – предложила после приветствия Гриппа.
Сокольский согласно кивнул, и она повела его по лабиринту коридоров и лестниц.
Как ни странно, но здесь, в стенах университета, Гриппа не смотрелась ни чопорной, ни заносчивой. Даже двигалась она как-то грациознее, легче, увереннее, чем дома. Артему вдруг вспомнилась ее яркая, изысканная мать. Пожалуй, Елена Сергеевна, так гармонично смотревшаяся в своем особняке, в этом интерьере выглядела бы, как выкрашенная под павлина курица. В то время как ее дочь преобразилась здесь из щипаной вороны в ясного сокола. То есть в соколицу. Вот что значит человек на своем месте!
Орнитологические размышления Артема были прерваны прибытием на место. Агриппина распахнула типовую деревянную дверь с названием кафедры и пропустила гостя вперед.
