И вот теперь Кака сидел в сундуке в холле, Жуан притаился в душевой кабине, а Василий засел в шкафу, в их с Юлей спальне.
Все трое, Юля, Василий и Жуан, были на постоянной связи. Василий велел им взять по рации и ни в коем случае не отключаться.
Василий с Жуаном посадили Юлю на дерево уже часа полтора назад. Она сидела, крепко прижавшись к стволу и не сводя глаз с дома. Было начало второго.
Василий был уверен, инспектор появится раньше обычного. Во-первых, они обещали ему напиться снотворного и рано лечь спать. Во-вторых, он сам сказал, что завершит расследование не позднее завтрашнего дня, а значит, намерен за одну ночь покончить со всеми делами. А их у него было много. Даже если это не инспектор, а все же сиделка, то в эту роковую ночь время она терять вряд ли станет. У убийцы сегодня много дел.
Во-первых, убрать с дороги Ползуновых. Их тщательно изготовленные чучела лежат сейчас в кровати. Юля с Кака потратили на это не менее получаса. Преступник просто обязан клюнуть.
Во-вторых, отыскать заначку мафиози. С этим наверняка трудностей не возникнет. Он должен знать, где она припрятана, а вот потом предстоит нелегкая задача – отыскать старушкины драгоценности. Юля уже сомневалась, не стоило ли намекнуть сегодня инспектору, что они уже нашлись? Нет. Пожалуй, это было бы слишком рискованно. Он и так будет их искать, сам признался, что Мезе ему все рассказала. Куда ему деваться? Он жадный.
Юля поерзала на стволе. Сидеть было жестко и некомфортно. Надо было подушечку прихватить, сокрушалась она, когда увидела, как из темноты возле дома вынырнули две тени.
– Снова две? – не поверила своим глазам Юля. Одна повыше, другая пониже. Спятить можно! – Василий! Василий! – тревожно зашептала Юля. – Они идут! Их двое! Они прислали подкрепление!
– Понял. Сиди, где сидишь. Не дергайся. Мы с Жуаном справимся, – скороговоркой ответил Василий. – Жуан, ты готов?
– Да.
– Все, тишина в эфире. – И Василий замолк.
Юля страшно нервничала. Почему-то теперь ей казалось, что шутки кончены. Эти люди наверняка идут за ними. Слишком далеко все зашло. Слишком большие деньги стояли на кону.
Василий считал, что сперва инспектор или сиделка, они с Юлей так и не пришли к единому мнению, должны прикончить их, а уже потом взяться за поиски клада. Значит, сейчас они войдут в дом и направятся в их спальню, а там Василий. Юля спрыгнула с дерева и, наплевав на приказ мужа, побежала к дому. Окно спальни было приоткрыто, она это помнила точно. А значит, ее ничто не остановит.
Юля неслась к дому, как молодая лань. Шлем ужасно мешал, она плохо видела и почти ничего не слышала. Скинув его, она достала единственное доставшееся ей оружие, молоток. Остальное разобрали мужчины.
– Противник очень опасен, – говорил Василий, бросая короткие строгие взгляды на сидящую в полном молчании ударную группу. – Действия должны быть четкими и слаженными, – наставлял он Кака с Жуаном, раздавая им вооружение. – Никакой самодеятельности. В открытую не нападать. Он наверняка будет вооружен, а бронежилетов у нас нет.
Кака сжался в кресле еще больше, подтянув к животу колени.
– Два миллиона долларов. Может, три, – выразительно взглянув на перетрусившего садовника, сказал Василий. – Но сперва их надо отбить!
Кака встряхнулся, мужественно поджал губы и кивнул.
– Молодец, – похвалил Василий.
Юля от этих воспоминаний еще больше встревожилась. Инспектора ждали одного, а теперь их двое. И кто знает, что представляет собой второй? Возможно, справиться с ним будет не так легко, как с Кака.
В спальне было тихо. Надо было ждать. Юля присела под окном, крепко сжимая в руках молоток. Теперь ей не было страшно. Ничто так не пугает, как невозможность действовать. Но сейчас страх ушел, пришли собранность и уверенность. Она может метнуть молоток прямо с улицы и пробить инспектору голову, если тот покусится на Василия. Жалко коварного, двуличного дона Фонсеку ей не было. Что бы ни говорил Василий, Юля была уверена, что это именно он. Он убийца, к тому же угрожающий ее мужу, похитивший ее подругу, напавший на славного, доброго Жуана и едва не убивший его. Так подбадривала себя Юля, прислушиваясь к ночным шорохам.
Наконец сквозняком качнуло раму, встрепенулись занавески, и Юля поняла: они вошли. Она тихонько переместилась под окном и попыталась заглянуть в небольшой просвет, появившийся между шторами.
Две фигуры замерли на пороге, потом более высокая, стремительно оттолкнув своего компаньона, кинулась к окну. Юля почувствовала, как сердце подскочило к самому горлу. Она отпрянула от окна, ожидая нападения. Но ничего не случилось, лишь из комнаты донесся какой-то придушенный исступленный рык.
Юля снова заглянула в окно и увидела, как инспектор наносит один за другим удары по спящей госпоже Ползуновой, разнося вдребезги ее фарфоровую голову. Теперь со всей определенностью было ясно, это не сиделка. Широкие плечи и рост сомнений не оставляли.
Вторая фигура душила подушкой Василия.
Юля оледенела. Зрелище безумной ненависти, которая изливалась из инспектора с каждым ударом, поразило ее до глубины души. Она даже представить себе не могла, с каким огнем они играют. Да, инспектор ей не нравился. Она его не любила, подозревала, он ее раздражал, она считала его убийцей, но все Юлины чувства были кукольными, игрушечными в сравнении с тем пламенем, которое бушевало в груди инспектора. И вот тут Юля испугалась. Она испугалась ненависти и злобы, которую этот человек к ней испытывал, а она-то, легкомысленная дурочка, дразнила его, угрожала ему, играла с ним в игры, вместо того чтобы собрать свои манатки и бежать куда глаза глядят. Пропади пропадом все клады на свете. «Господи! Что же он с Аськой-то сделал?» – посетила Юлю новая страшная мысль. Но додумать ее она не успела. В комнате хлопнула дверь, и громоподобный окрик Василия огласил дом:
– Сдавайтесь! Вы окружены!
Юля, забыв обо всем, тут же снова приникла к окну, зажав в дрожащей руке молоток. Инспектор развернулся так резко, что она успела заметить лишь темный всполох, и вот его рука уже обрушивается на голову мужа. Юля заорала так, как, наверное, никогда до этого не кричала, даже рожая своих детей. Раздался оглушающий хруст, и она с облегчением увидела, что убийца проломил дверцу шкафа. Василий каким-то чудом успел увернуться.
Инспектор, производивший впечатление неповоротливого увальня, привыкшего к кабинетной работе, повернулся к ним совсем другой стороной. Он, словно оборотень, вдруг превратился в ловкого и опасного хищника. Он наносил удар за ударом, разнося в щепки дверцу шкафа и тесня Василия в угол комнаты. В призрачном, струящемся лунном свете, лившемся сквозь щель между шторами, инспектор был похож на гигантского спрута. Он размахивал бесконечно длинными руками, а Василий, вдруг ставший маленьким и приземистым, никак не мог дотянуться до него. Бита то и дело рассекала воздух, не причиняя вреда нападавшему.
Едва Василий приказал инспектору сдаваться, на пороге спальни возникла фигура Жуана, с салатницей на голове он казался еще выше и внушительнее. Переступив порог, верный храбрый садовник развернул к себе лицом второго нападавшего и строгим, но уважительным голосом велел сдаться. Еще в развороте неизвестный нанес садовнику меткий сильный удар локтем под дых. Жуан согнулся. Бандит, как опытный бывалый боец, продолжил наносить четкие, быстрые удары, и через секунду Жуан уже лежал, распластанный, на полу, а преступник продолжал проводить серию коротких резких ударов в живот, не давая несчастному восстановить дыхание.
