Он дотащил дрова до двери моей комнаты. Я остановилась на пороге в раздумье – пригласить его в комнату или все же не стоит. С одной стороны, он мне вроде помогает и ведет себя прилично, так что неудобно закрыть дверь перед его носом, но с другой… Я вспомнила его перекошенное лицо, безумные глаза и замялась. Черт его знает, что ему взбредет в голову! И тут Федор сам пришел мне на помощь.
Он сложил дрова на пороге моей комнаты и проговорил озабоченным тоном:
– Ну, соседка, думаю, дальше ты сама справишься, а у меня дела. Печку-то когда-нибудь топила?
– Топила… – ответила я неуверенно.
– Ну тогда вот держи. – Федор вручил мне коробок спичек и удалился в свою комнату с таким деловым видом, как будто и впрямь шел на какие-то важные переговоры.
Я пожала плечами и проводила его взглядом. Причем я заметила, что он не так сильно хромает, как обычно, и нога у него не так вывернута. Хотя, возможно, это мне только показалось.
Ну ладно, у каждого есть свои проблемы, а мне хватает собственных. Даже более чем.
Я перетащила обломки стола в комнату, сложила их возле печки и задумалась.
Когда я сказала Федору, что раньше топила печку, я не то чтобы соврала, но малость преувеличила. Когда-то давно, в студенческие годы, мы снимали с друзьями зимний домик на Карельском перешейке, чтобы кататься на лыжах и вообще приятно проводить время. Там мы действительно топили печку, и я в этом процессе участвовала, но была, как правило, на подхвате. Ничего серьезного парни мне не доверяли. Сейчас я стала вспоминать, как мы это делали.
Так, сначала нужно положить в устье печки самые тонкие щепочки, на них – палочки потолще, затем дощечки и, наконец, самые толстые куски дерева.
Через несколько минут у меня получилась аккуратная груда дров, я зажгла кусок газеты и поднесла к нижним щепкам.
Язычок пламени лизнул щепки, они загорелись, я подула на них и выпрямилась с довольным видом.
Но тут из печи повалил густой черный дым, который в считаные минуты наполнил всю комнату.
Я закашлялась, поспешно распахнула окно и вдохнула сырой холодный воздух.
Ничего себе – протопила печку! Теперь в комнате стало еще холоднее, чем прежде, да еще и дышать невозможно!
К счастью, дрова скоро погасли, и воздух в комнате стал свежее.
Я в растерянности смотрела на печку.
Что же я сделала не так?
Первым моим побуждением было позвать на помощь Федора. Но я это намерение пресекла в зародыше. Неужели я не в состоянии сама сделать такую простую работу?
И тут меня осенило.
Я вспомнила, что, прежде чем топить печь, нужно открыть заслонку, чтобы дым шел в трубу, а не в комнату. Ну надо же – забыла такую простую вещь!
Я бросилась к печи и осмотрела ее со всех сторон.
Как же выглядит эта чертова заслонка?
Сбоку из изразцовой поверхности печки торчали две какие-то заржавленные чугунные загогулины, что-то вроде дверных ручек. Я осторожно потянула одну из них, но она не поддавалась. Тогда попробовала потянуть другую, но результат был такой же, то есть никакого.
Тогда я взяла ножку от разрубленного стола и пару раз как следует ударила по чугунной ручке. Внутри что-то скрипнуло, треснуло, чугунная загогулина нехотя сдвинулась с места, повернулась на девяносто градусов. Теперь я попробовала потянуть ее, навалилась всем весом. Ручка снова повернулась, и в боковой стенке печки открылось квадратное окошечко, из которого потянуло пылью и плесенью.
Что-то непонятное, но явно не то, что мне нужно.
Вообще-то, мне нужно было открыть печную заслонку, иначе я просто околею от холода!
Я потянула за вторую чугунную ручку – и на этот раз она тоже пришла в движение и мне удалось вытащить из печки заржавленную металлическую пластинку, наверное, ту самую заслонку.
Во всяком случае, теперь можно еще раз попробовать затопить печку…
Я снова зажгла бумажку, осторожно, бережно поднесла ее к щепкам, и они загорелись веселым пламенем, огонь жадно перекинулся на дощечки, и через несколько минут в печи горело ровное гудящее пламя.
Я устроилась возле самого огня, протянула к нему руки и скоро почувствовала, как живительное тепло разливается по всему телу. Скоро мне даже стало жарко, так что я плотно закрыла дверцу печки и немного отодвинулась от нее.
Тут я вспомнила, как тогда, на Карельском перешейке, меня учил топить печку Слава Мерзликин, опытный турист и вообще умелец на все руки. Он говорил, что, когда огонь в печке как следует разгорится, нужно немного прикрыть заслонку, тогда тепло будет гораздо дольше держаться в печи.
Я опять обошла печку сбоку, туда, где находилась заслонка.
Так, которую же из двух загогулин нужно сдвинуть?
Я взялась за одну, потянула и тут же поняла, что это – не та, на которой крепится заслонка. От движения этой ручки шире открылось окошечко в боковой стенке печи. Я заглянула в него из чистого любопытства и… увидела какой-то ящичек.
Ничего себе! Выходит, я нашла тайник?
Сердце мое забилось от волнения.
Казалось бы, сейчас меня должны заботить совсем другие вещи: у меня нет жилья, нет работы, неизвестно, что я буду завтра есть, но я взволновалась при виде какого-то таинственного ящичка, спрятанного в печке!
Видно, в душе у каждого человека живет ребенок, который верит в чудеса и радуется неожиданным находкам, ребенок, который верит в Деда Мороза и ждет от судьбы подарков…
Я запустила в окошечко руку, собрала кучу паутины, но все же вытащила ящик.
Это оказалась жестяная коробка, покрытая толстым слоем слежавшейся пыли и паутины. Я обтерла ее тряпкой и поняла, что это жестянка из-под каких-то конфет или леденцов, явно дореволюционная – надписи на ней были с ятями, по старой орфографии. Я повертела коробку, разглядывая ее с разных сторон. Сверху на ней была нарисована красивая дама в шляпе с перьями, и название или марка – «Ландрин». Где-то мне такое слово попадалось…
Но гораздо интереснее было, что находится внутри этой жестянки. А внутри определенно что-то было, судя по весу.
Я попыталась открыть ее, но крышка за долгие годы заржавела и не поддавалась моим усилиям. Тогда я перебрала остатки дров и нашла среди дощечек и щепок какую-то металлическую пластинку. При помощи этой пластинки я ловко подцепила крышку, поднажала, и жестянка открылась.
Не знаю, что я ожидала найти внутри – драгоценности какой-нибудь давно умершей красавицы или царские золотые монеты. В общем, что-то, что могло помочь мне выбиться из нищеты, помочь решить мои многочисленные проблемы.
Но моим надеждам не суждено было осуществиться.
В жестянке лежала всего лишь толстая тетрадь в черной коленкоровой обложке.
