О господи! Снова лекция во славу картошке!
— И где мне ее хранить? — перебиваю я. — Мешок ни в один кухонный шкаф не влезет.
— В холле есть шкаф, — напоминает Джесс. — Можно в него. А если вступишь в клуб оптовых покупателей, сможешь хранить на общем складе муку и овес.
Я только глазами хлопаю.
Овес? Зачем мне сдался овес? А в шкаф, который в холле, Джесс явно не заглядывала.
— В том шкафу, что в холле, я храню сумочки, — сообщаю я. — И он битком забит.
Джесс пожимает плечами:
— От части сумочек можно избавиться.
Потрясение так велико, что я не могу издать ни звука. Она что, всерьез предлагает мне выкинуть сумочки, чтобы освободить место… для картошки?
— Идем, — наконец бормочу я и толкаю тележку вперед, изо всех сил притворяясь спокойной.
Будь вежливой. И гостеприимной. Через двадцать четыре часа она уедет.
Но пока мы курсируем по супермаркету, выдержка понемногу начинает мне изменять. Джесс жужжит у меня над ухом нудно, как шмель, а мне хочется только одного — прихлопнуть ее.
— Пицца домашнего приготовления обойдется вдвое дешевле покупной… А ты не думала купить подержанную кастрюлю-долговарку?… Стиральный порошок, расфасованный в магазине, на сорок пенсов дешевле… Вместо кондиционера для ткани можно пользоваться уксусом…
— Не желаю уксусом! — почти рявкаю я. — Мне нужен кондиционер для ткани, ясно? — Кладу бутыль кондиционера в тележку и устремляюсь к отделу соков. Джесс не отстает. — Есть замечания? — спрашиваю я, загружая в свою тележку две коробки соков. — Ты что-нибудь имеешь против полезного и вкусного апельсинового сока?
— Абсолютно ничего. Но так же полезен для здоровья стакан воды из-под крана и дешевая баночка витамина С.
Так. Точно не удержусь и накостыляю ей.
С вызывающим видом я прибавляю к покупкам еще две коробки соков, разворачиваюсь и еду к булкам и батонам. В воздухе витает восхитительный аромат свежевыпеченного хлеба, а подойдя поближе, я вижу, как продавщица за прилавком что-то показывает небольшой толпе покупателей.
Обожаю магазинные презентации.
Продавщица берет блестящую хромированную штучку со шнуром, включенным в розетку, открывает ее и демонстрирует вафли в форме сердечек — подрумяненные, пышные, даже на вид вкусные.
— Пользоваться вафельницей очень просто и удобно! Утром вас разбудит аппетитное благоухание свежеиспеченных вафель.
Боже, что может быть прекрасней? Мне вдруг представляется, как мы с Люком сидим в постели, поедаем вафли-сердечки с кленовым сиропом и запиваем их щедрыми порциями пенистого капуччино.
— Обычная цена этой вафельницы — 49,99, — продолжает продавщица. — Но сегодня мы продаем ее по специальной сниженной цене — за двадцать пять фунтов. На пятьдесят процентов дешевле.
Меня будто током шарахнуло. На пятьдесят процентов?
Обязательно надо купить.
— Беру! — объявляю я и толкаю тележку вперед.
— Что ты делаешь? — пугается Джесс. Я в изнеможении закатываю глаза.
— А ты не видишь? Покупаю вафельницу. Может, отойдешь в сторонку?
— Нет! — И Джесс вдруг решительно загораживает мне путь. — Я не позволю тебе потратить целых двадцать пять фунтов на вещь, которая тебе совершенно не нужна.
Я готова рвать и метать! Откуда ей знать, что мне нужно, а что нет?
— Вафельница мне нужна! — стою на своем я. — Она давно значится у меня в списке необходимых покупок. Однажды Люк даже сказал: «Чего в нашем доме не хватает, так это вафельницы».
Вранье, конечно. Но ведь Люк мог бы так сказать. Джесс же не знает, как было на самом деле.
— К тому же это не покупка, а экономия денег, если ты еще не заметила, — добавляю я и пытаюсь ее объехать. — Очень выгодное предложение!
— Какое же оно выгодное, если тебе предлагают ненужную вещь? — Джесс хватается за тележку и пробует откатить ее назад.
— Руки прочь от моей тележки! — негодую я. — Мне позарез нужна вафельница! И я могу ее себе позволить! Легко! Я ее беру, — сообщаю я продавщице и хватаю с прилавка коробку.
— Нет, не берет! — И Джесс отнимает у меня новенькую покупку.
Что? Что— о?!
— Я же для тебя стараюсь, Бекки! У тебя магазиномания! Пора научиться говорить «нет»!
— Говорить «нет» я умею! — От ярости я разве что слюной не брызгаю. — Когда угодно! Но сейчас я не хочу! Я ее возьму, — снова сообщаю я сконфуженной продавщице. — А лучше сразу две. Подарю вторую маме на Рождество.
Сгребаю две коробки и вызывающе кладу их в тележку. Вот так.
— Собираешься выбросить на ветер пятьдесят фунтов? — презрительно цедит Джесс. — Просто взять и выбросить деньги, которых у тебя нет?
— Ничего я не выбрасываю.
— Нет, выбрасываешь!
— Нет, черт подери! — взрываюсь я. — А деньги у меня есть. Полным-полно!
— Ты живешь в стране фантазий! — вдруг срывается Джесс. — Деньги у тебя есть до тех пор, пока не кончилось барахло, которое ты распродаешь. А что дальше? Что будет, когда Люк узнает, чем ты занималась все это время? Ты же сама себе роешь яму!
— Не рою я никакую яму! — злобно ору я.
— Роешь!
— Нет, не рою…
— А ну, сейчас же прекратите! Вы же сестры! — перебивает меня сердитый женский голос, и мы обе вздрагиваем.
Я ошарашенно озираюсь по сторонам. Откуда здесь взялась мама?
И вдруг замечаю женщину, которая положила конец ссоре. Она и не смотрит на нас — сердито выговаривает девчушкам-двухлеткам, сидящим в коляске.
Ох.
Отвожу прядь волос с разгоряченного лба. Мне вдруг становится стыдно. И Джесс смущена.
— Пойдем к кассам, — с достоинством произношу я, еле поворачивая тележку.
Домой мы едем в мрачном молчании. Внешне я спокойна, а внутри так и киплю.
Кто дал Джесс право читать мне нотации? Что она о себе возомнила, с чего взяла, будто у меня проблемы?
Дома мы выгружаем и разбираем покупки, сведя общение к минимуму. Даже не смотрим друг на друга.
— Хочешь чаю? — спрашиваю я официальным тоном, убрав последний пакет.
— Нет, спасибо, — так же чинно отзывается она.
— У меня дела, а ты пока займись чем-нибудь сама.
— Хорошо.
Она исчезает за дверью своей комнаты и тут же снова появляется — с книжкой под названием «Петрография вулканических пород Великобритании».
Бог ты мой, она и вправду умеет развлекаться.
Джесс садится на высокий табурет, а я включаю чайник и выставляю две кружки. Спустя несколько минут заходит Люк, лицо у него встревоженное.
