— Пошли! — сказал он. — Надо проверить.
Выражение на лице Ассада, очутившегося в ангаре, стоило бы увековечить! Карл почувствовал то же самое. Если «Наутилус» мог бы шокировать защитников животных, то здесь все выглядело в десять раз страшнее. Всюду клетки, десятки и сотни клеток с запуганным зверьем. На стенах сушатся окровавленные ободранные шкуры всех мастей и размеров. Тут можно было найти все — от хомяков до телят. Рядом заходились в лае бойцовые собаки. Должно быть, те самые, которых они недавно слышали. Какие-то жуткие крупные гады и зверюшки, похожие на норок. Домашние животные и дикие, экзотические — все вперемешку.
Но это был отнюдь не Ноев ковчег. Совершенно наоборот — можно догадаться, что отсюда ни одна тварь живой не выйдет.
Карл узнал клетку из «Наутилуса»: она стояла посреди зала и в ней сидела рычащая гиена. В углу кричала большая обезьяна, рядом хрюкал бородавочник и блеяли овцы.
— Как думаешь: может где-то здесь быть Кимми? — спросил Ассад и шагнул в глубь зала.
Карл скользнул взглядом по клеткам. Для человека они большей частью были слишком малы.
— А это тут зачем? — спросил Ассад, указывая на ряд гудящих морозильных камер в боковом проходе.
Он подошел к первому и открыл крышку.
— Фу ты, какая мерзость! — воскликнул он, содрогнувшись от отвращения.
Карл тоже заглянул внутрь: оттуда на него таращились выпученными глазами сложенные штабелем ободранные звериные туши.
— В этих то же самое, — сообщил Ассад, подняв и снова захлопнув еще несколько крышек.
— Наверное, в основном все это идет на корм, — сказал Карл, посмотрев на гиену.
Здесь любая органика за считаные минуты исчезнет в голодных пастях. Страшная мысль, аж мороз по коже.
За пять минут они убедились, что и в остальных клетках нет людей.
— Посмотри, Карл! — позвал Ассад, показывая на трубу, которую они видели снаружи. — Это же тир.
Он не ошибся. Если бы в управлении полиции имелась такая штука, там с утра до вечера не было бы отбоя от желающих пострелять. Все оборудовано по последнему слову техники, с воздуходувами и черт-те какими наворотами.
— По-моему, лучше туда не ходить, — сказал Карл, когда Ассад двинулся по трубе к мишеням. — Если кто-то войдет, будет некуда спрятаться.
Но Ассад его уже не слышал. Он обнаружил ряд больших мишеней.
— Карл, что это тут такое? — громко спросил он, разглядывая одну из них.
Карл оглянулся: все было спокойно, и он направился к Ассаду.
— Это что, стрела, что ли? — Его напарник указал на металлический прут, конец которого торчал из центра мишени.
— Да. Это называется болт. Такие используются для арбалетов.
— Как ты сказал? — Ассад не понял. — Для чего? Браслетов?
— Арбалет — это лук, который натягивается при помощи особого устройства. — Карл вздохнул. — Поэтому стрела летит с огромной силой.
— Это я вижу. И бьет в цель очень точно!
— Да, очень точно.
А обернувшись, они увидели, что попались в ловушку.
На другом конце тоннеля стоял, расставив ноги, Торстен Флорин, за ним — Ульрик Дюббёль-Йенсен и Дитлев Прам. Последний с заряженным арбалетом в руках, нацеленным в их сторону.
«Врешь, не на таковских напали!» — подумал Карл и крикнул:
— За мишень, Ассад! Быстро!
Одним движением он выхватил из кобуры на плече пистолет и направил на стоящую перед ним троицу.
Дитлев Прам выпустил стрелу.
Карл успел услышать, как Ассад бросился на пол за мишенями; в тот же миг стрела вонзилась Карлу в правое плечо, и он выронил пистолет.
Как ни странно, он даже не почувствовал боли. Стрела пронзила плечо насквозь и, отшвырнув назад, пригвоздила Карла к мишени; из раны наружу торчало только оперение.
— Что же это вы, господа, ставите нас в такое положение? — произнес Флорин. — И что прикажете теперь с вами делать?
Карл попытался успокоить бешено колотящееся сердце. Стрелу вытащили и побрызгали на рану какой-то жидкостью, от которой он едва не потерял сознание, но кровотечение уменьшилось.
Положение было аховое. На лицах противников читалась отчаянная решимость.
Ассад громко ругался, но их обоих вытащили на середину помещения и усадили на цементный пол, прислонив к одной из клеток.
— Вы хоть понимаете, что за это бывает, когда так ведут себя с полицейскими, находящимися при исполнении служебных обязанностей? — кричал Ассад.
Карл украдкой толкнул его ботинком, и тот на некоторое время притих.
— Все очень просто, — сказал Карл, чувствуя, что каждое слово отзывается резкой болью во всем теле. — Вы нас сейчас же отпускаете. И тогда поговорим, как быть дальше. Вы ничего не выиграете, если будете нас держать в плену, и угрозы вам не помогут.
— Послушайте! — заговорил Дитлев Прам, все еще держащий арбалет на изготовку. — Мы ведь не дураки. Мы знаем, что вы подозреваете нас в убийствах. Вы упомянули целый ряд эпизодов. Вы встречались с нашим адвокатом. Вы дознались о том, что Финн Ольбек был связан со мной. Вы решили, что знаете про нас все и что из этого вдруг появится так называемая истинная правда. — Он придвинулся вплотную к Карлу, касаясь сапогами его подошв. — Но эта правда затрагивает не одних нас. Если вам удастся убедить слишком многих в том, во что верите сами, из-за этого тысячи людей лишатся средств к существованию. Все не так просто, Карл Мёрк, как ты думаешь.
Он обвел рукой помещение:
— Громадные состояния окажутся под арестом. Этого не хотим ни мы, ни другие. Поэтому я говорю, как и Торстен: как нам с вами быть?
— Надо сделать все чисто, — сказал дрожащим голосом самый крупный из них, Ульрик Дюббёль, глядя расширенными зрачками.
Ясно было, что он имеет в виду. Но Торстен Флорин, как заметил Карл, не торопился с решением. Он медлил, соображая, как лучше.
— Что скажете, если мы вас отпустим и вы оба получите по миллиону? Без последствий. Вы просто закрываете дело и получаете деньги. Как вам это?
Разумеется, надо было соглашаться. А что еще оставалось? Что будет в противном случае, не хотелось даже думать.
Карл взглянул на Ассада — тот только кивнул. Умница!
— Ну а ты, Карл Мёрк? Ты тоже такой покладистый, как этот твой Мустафа? — продолжал Флорин.
Карл твердо взглянул ему в глаза. И тоже кивнул.
— И все же я чувствую, что этого недостаточно. Положим, мы удвоим сумму. По два миллиона каждому из вас за молчание. И чтобы все тихо. Договорились? — спросил Торстен Флорин.
Оба пленника закивали.
— Но сначала я хочу прояснить один вопрос. Отвечайте честно. Я сразу увижу, если солжете, и тогда договор не состоится. Понятно? Почему вы сегодня утром упомянули о какой-то супружеской паре на Лангеланне? Почему Коре Бруно — мне понятно, но откуда вдруг эта пара? Какое это имеет к нам отношение?
