Ассад обаятельно улыбнулся, а Карл взялся руками за голову.
— Ты замечательно это раскопал, но, честно говоря, не понимаю, чему тут радоваться?
— Тому, что я нашел ее. — Ассад снова пожал плечами. — Можем оказаться у нее через двадцать минут. Магазины ведь еще не закрылись.
Магазин под названием «Миссис Кингсайз» находился в шестидесяти метрах от Стрёгет и представлял собой модную лавку совершенно особого направления. Здесь даже самое бесформенное существо могло обзавестись сшитым на заказ облегающим вечерним платьем из шелка и тафты и иных дорогих тканей, которое красило бы свою владелицу.
Грета Сонне была в этой лавке единственным нормально сложенным человеком — с рыжими от природы, сбрызнутыми лаком волосами. Она проворно и элегантно двигалась на фоне шикарной обстановки, то и дело поглядывая в сторону новых посетителей.
Ей случалось иметь дело с трансвеститами и транссексуалами, но этот нормальный мужик и его низкорослый и полноватый, но вполне благополучный спутник явно не относились к этой категории.
— Нам, правда, пора уже закрываться, — сказала она, бросив взгляд на часы. — Но если я могу быть вам чем-то полезна, то с удовольствием немного задержусь.
— Мы охотно подождем закрытия, — ответил Карл, остановившись между двумя рядами висящих на плечиках роскошных одеяний. — У нас к вам несколько вопросов.
Грета взглянула на протянутый жетон, и лицо ее сразу же сделалось серьезным, словно картины прошлого всегда только и ждут сигнала, чтобы всплыть.
— Ну что ж, тогда я сейчас и закрою, — сказала она и распрощалась до понедельника с двумя помощницами средней округлости, пожелав им хороших выходных.
После этого хозяйка попыталась изобразить на лице улыбку, но видно было, что она не ждет ничего хорошего.
— Извините, что мы явились без предупреждения, однако сегодня нам все приходится делать в спешке. Но мы надолго вас не задержим.
— Если вы по поводу магазинных краж в нашем квартале, то лучше бы вам, наверное, поговорить с теми, кто торгует на улице Ларса Бьёрна, они больше знают об этом, — заметила женщина, понимая, что речь пойдет о другом.
— Пожалуйста, выслушайте нас. Я прекрасно понимаю, что вам тяжело вспоминать нападение двадцатилетней давности и, наверное, нечего добавить к тому, что вы уже рассказали. Поэтому отвечайте, пожалуйста, на наши вопросы просто «да» или «нет». Хорошо?
Она побледнела, но держалась по-прежнему прямо.
— Можно кивнуть или покачать головой, — продолжал Карл, не дождавшись ответа.
Он взглянул на Ассада: тот уже держал наготове блокнот и диктофон.
— После нападения вы ничего не могли вспомнить. И это до сих пор так?
После короткой паузы, которая показалась всем вечностью, Грета наконец кивнула. Ассад шепотом зафиксировал это на диктофон.
— Кажется, мы теперь знаем, кто это был, — шесть учащихся зеландской школы-пансиона. Вы можете подтвердить, что их было шестеро?
На это она никак не реагировала.
— Там было пятеро парней и одна девушка в возрасте восемнадцати-двадцати лет. По-видимому, они были хорошо одеты. Сейчас я покажу фотографию девушки.
Карл предъявил копию снимка из «Госсипа», на котором Кимми Лассен стояла на улице у входа в кафе с парой ребят из группы.
— Этот снимок сделан два-три года спустя, на нем она немного взрослее, но…
Карл взглянул на Грету Сонне. Она его уже не слушала, а только смотрела на снимок, глаза ее так и бегали, останавливаясь то на одном, то на другом представителе золотой молодежи — завсегдатаях ночных развлекательных заведений Копенгагена.
— Я совершенно ничего не помню и не хочу вспоминать это дело, — сказала она наконец, совладав с волнением. — Буду вам очень признательна, если вы оставите меня в покое.
И тут вперед выступил Ассад:
— В старых налоговых ведомостях я нашел записи о том, что в восемьдесят седьмом году вы внезапно разбогатели. До этого вы работали на молочной ферме, — Ассад заглянул в свой блокнот, — в деревне Хесселагер. А затем у вас появились деньги, семьдесят пять тысяч крон. Так, кажется? И тогда вы открыли магазин сперва в Оденсе, а затем здесь, в Копенгагене.
У Карла от неожиданности брови поползли вверх. Откуда Ассад это узнал? Да еще и в субботу? И почему ничего не сказал по дороге? Времени для этого было достаточно.
— Вы можете рассказать, откуда взялись эти деньги? — спросил Карл, обернувшись к Грете и еще не сумев прогнать с лица удивление.
— Я… — начала было она, силясь вспомнить свое прежнее объяснение, но так и не смогла.
Видимо, газетные снимки, которые все еще упорно стояли у нее перед глазами, вызвали в голове короткое замыкание.
— Откуда ты, черт возьми, узнал про деньги? — спросил Карл, когда они вышли на улицу. — Сегодня ты же не мог проверить старые налоговые декларации!
— Нет, конечно. Но я вспомнил одну пословицу, которую придумал мой отец. Если хочешь узнать, что твой верблюд стащил вчера на кухне, не обязательно распарывать ему брюхо, достаточно заглянуть в задницу.
Ассад широко ухмыльнулся, а Карл помолчал, переваривая услышанное.
— И это значит…
— Зачем осложнять простое, в общем-то, дело? Я поискал в Интернете, нет ли в Нюборге человека по фамилии Сонне.
— А затем позвонил ему и потребовал, чтобы тебе выложили всю правду о финансовых делах Греты?
— Нет, Карл. Ты не понял пословицу. На самом деле надо подойти к истории с другого конца.
Карл действительно ничего не понимал.
— Сначала я позвонил людям, которые жили рядом с теми Сонне. Надо было выяснить, будет ли здесь вообще толк. А вдруг это не та семья? Или соседи живут там недавно?
— Но тебе попались настоящие, старые соседи того самого Сонне?
— Ну да! Не то чтобы прямо сразу, но оказалось, что они жили в одном подъезде, так что у меня было пять номеров на выбор.
— И что?
— Я вышел на фру Бальдер с третьего этажа. Она живет там уже сорок лет и знала Грету еще тогда, когда та ходила в плюсированной юбочке.
— Плиссированной, Ассад. И что дальше?
— Ну, эта дама все и рассказала. Что девочке ужасно повезло, какой-то анонимный богач с Фюна подарил ей деньги, семьдесят пять тысяч крон. Как раз столько ей требовалось, чтобы открыть магазин ее мечты. Фру Бальдер очень за нее порадовалась, и весь подъезд тоже. Как же не повезло бедной Грете, что на нее напали!
— Да, это был хороший ход.
Эти сведения открывали новый аспект дела. Группа поступала со своими жертвами двояко. Сговорчивым людям, по всей видимости запуганным до беспамятства на всю оставшуюся жизнь, как Грета Сонне, они платили за молчание. А если жертва упрямилась, ей ничего не давали.
