– А он что?
– Да что, что… Начхал он на мой бизнес, вот что! У него деньги удачно в Европе вложены, можно всю жизнь на проценты припеваючи жить. Какой-то родственник по матери у него там банкир, что ли… Мать-то немка была, вот потом родственники и отыскались. А я ему зачем? Ему с бабами другие отношения нужны. С такими вот, как ты, бледными шмакодявками. И как вас только земля носит! Нет, вот дали бы мне автомат, я бы всех красивых и худых баб расстреляла, чес-слово! Только жизнь нормальным трудящимся женщинам портят!
– Ладно, ладно… Понятно все с вами. Значит, вторую жену звали Натальей? Она что, тоже умерла?
– Да бог с тобой, окстись… Нет, Наташка жива-здорова. Она ж мать Маргошки! Он бросил ее сразу, когда второй ребенок родился.
– Как это?
– Ну, ладно, об этом не буду… Бросил и бросил. А Маргошка с ним жить осталась. С тех пор к матери – ни ногой… А потом он Соньку себе откопал. В общем, всего у него три жены было. Ты, значит, можешь четвертой стать.
– Нет. Ошибаетесь. Не могу.
– Это почему же?
– Ну, во первых, у меня нет таких грандиозных к этому стремлений, как у вас… А во-вторых, я замужем.
– О-па, приехали! – удивленно уставилась на нее осоловелыми глазами Майя. – Вот это да… – Она снова потянулась за бутылкой. – А что ж ты, вся из себя замужняя, сейчас в его доме делаешь?
– Я? Ну… Я просто в гостях… Меня Марго пригласила…
– Ну да. Я ж об этом и толкую. Марго Сонькиного клона папаше подогнала. Ничего, он быстро с твоим замужним статусом определится! Не успеешь и моргнуть… Нашему рыцарю Синей Бороде еще никто не отказывал!
– А почему?
– Что – почему?
– Ну… Почему ему никто не отказывал?
– А такая, видать, у него мужицкая власть над бабой! Правда, Сонька долго от него бегала, не хотела за него замуж-то. Да она вообще с приветом была, эта Сонька… Прости меня, Господи, душу грешную, плохо говорю о покойнице… Ну вот не понимаю, хоть убей, чего ей не хватало? Все, все у бабы было! На тарелочке с голубой каемочкой приносил! И все для нее – сам… Говорят, даже трусы ей сам покупал… Одевал, как куклу. Шмотки, заграница, драгоценности… Пальцем шевелить для себя не надо! Да он и не давал ей пальцами-то шевелить! Шибко сердился, если какую самостоятельность проявляла! Ну чем не бабское счастье, скажи?
– А может… в этом все дело? В отсутствии самостоятельности? Может, у нее было все, но не было самой себя?
– Ага… Вот-вот, и ты туда же! И Сонька мне что-то подобное в уши пела! Исчезаю, говорит, нет меня как личности! У меня, мол, самой себя нету, все Марк забирает! А я ей, помню, говорю: «Брось ты эти философские бредни, живи в свое удовольствие!» А она ревмя ревет… Дура, одним словом. – Майя громко икнула, стыдливо прикрыв рот рукой. Пробурчала из-под ладони глухо: – Ой… Вот Бог-то меня и наказывает… Нельзя покойников плохим словом поминать…
– Нет, она вовсе не дура, как вы говорите, Майя… Она в чем-то права…
– Да ладно, права! В чем права-то? Глупости все это, вот что я тебе скажу! Ну, хоть меня для примера возьми… У меня этой «самой себя» – хоть одним местом ешь, не подавишься! Куда ни плюнь – все сама да сама… А толку что? Где оно, счастье-то? Ау… Эх, да что там…
Тяжко вздохнув, Майя с силой провела ладонью по ежику волос, помяла одутловатые багровые щеки. Потом добавила грустно:
– Дуры вы, девки, дуры… Счастья своего не понимаете… Вот я бы, например…
– Да, Майя, – перебила ее Соня, неожиданно почувствовав, что устала от долгого общения, – не зря говорят – хорошо там, где нас нет… Ну, я все-таки пойду, меня потеряли уже, наверное.
– Что ж, иди… С Марком-то особо не загуляешься. Теряться от него нельзя, не позволит… Меня бы вот так кто потерял…
– А как мне отсюда выйти?
– Да очень просто. Дом обойдешь, там калитка. По улице налево, через пять домов усадьба Олениных будет.
– Ладно. Спасибо вам…
– Да не за что. Заходи в гости, когда приспичит. И если не приспичит, заходи. Поболтаем… О, да у тебя рука в крови! И брючина, вон, порвана! Где это тебя угораздило?
– Через ваш забор продиралась…
– Может, перевязать?
– Нет. Не надо. Спасибо. Я сама…
Марк стоял на веранде, сунув руки в карманы брюк и нервно перекатываясь с носка на пятку. Увидев Соню, идущую по тропинке, быстро сбежал с крыльца, бросился навстречу:
– Соня… Где ты была? Я ведь даже номера телефона твоего не знаю!
– Да я все равно его в комнате оставила…
– Но где ты была? Господи, что это? У тебя рука в крови…
– Я заблудилась, Марк. Пошла погулять и заблудилась. А рука – это пустяки. Просто царапина.
– Но все равно – надо обработать… Пойдем в дом, у Тины аптечка есть.
– Да не надо!
– Ничего, ничего… Ты спокойно посидишь, я сам обработаю…
Слегка приобняв Соню за плечи, Марк повел в дом, усадил в кресло. На его зов прибежала Тина, засуетилась в поисках аптечки. «Марк переполошился из-за царапины? – думала Соня. – И опять – я сам, я сам…»
Сам смазал ранку йодом, сам перебинтовал. Потом присел перед ней на корточки, глянул в глаза.
– Ну, как ты?
– Да неудобно… Столько хлопот. И вообще, Марк… Я думаю, нам надо объясниться. Как-то меня напрягает двусмысленность моего положения. Хотя – сама виновата…
– Я думаю, здесь нет никакой двусмысленности, Сонечка… Ты у меня в гостях…
– Нет, есть. Ты должен знать обо мне правду. То есть… Я не то хотела сказать… Марк, согласись, что это глупо – ассоциировать меня с бывшей женой! По-моему, мы оба немного заигрались… Ты не находишь?
– Ничуть. Успокойся. Все хорошо, Сонечка…
– Но давай поговорим, наконец! Расставим все по своим местам! Чего ты от меня хочешь, Марк?
– Да ничего, абсолютно ничего! Просто живи в этом доме, отдыхай, наслаждайся покоем. А время само все расставит по своим местам.
– Да нет же, Марк! Ты же не знаешь обо мне ничего, абсолютно ничего…
– Почему не знаю? Ты вчера сказала, что у тебя случилось какое-то горе. А чтобы пережить горе, Сонечка, нужно время. Время пройдет, и…
– Да, если бы все было так просто… А ты не хочешь знать, что у меня случилось? Хочешь, расскажу тебе все, как есть? И вообще, кто я такая?
– Хочу, Соня. Конечно, хочу. Но, может, не сейчас… Ты сейчас очень взволнована…
– Нет, сейчас! Именно сейчас! Мне надоело быть полной идиоткой, эксплуатирующей чужой образ! Жить в этом доме, как Соня Оленина, принимать от тебя подарки, как Соня Оленина… Я не Соня Оленина, Марк! Я другой человек! А ты… Ты видишь во мне всего лишь клона своей жены! И тебе все равно, что я при этом чувствую! Ты молчишь, я молчу… Это же… похоже на сумасшествие, Марк! Мы оба сошли с ума! Нет, почему я сразу не уехала, не понимаю?
