– Я хочу, чтобы ты меня выслушал, – перебила я, положив ладонь на его руку и наклонившись к Телли. – Последнее, чего мне хочется, – это кого-нибудь обидеть. И в первую очередь тебя. Но тебя я уже обидела.
– Как ты могла меня обидеть? Этот вечер был незабываемым.
– Да, – ответила я. – Но...
Он остановился прямо на тротуаре и посмотрел мне в глаза. Люди обходили нас, огни витрин неровным светом рассеивали темноту. Мое тело до сих пор помнило его прикосновения.
– Я не просил тебя влюбляться, – прошептал он.
– Об этом не просят.
Мы снова зашагали вперед.
– Я понимаю, любовь нельзя предложить, Кей, – сказал он. – Любовь – это оборотень внутри тебя. Чудовище, которого ты боишься. И я знаю почему. Оно преследовало тебя всю жизнь и причиняло боль.
– Не пытайся строить из себя психоаналитика. Не пытайся изменить меня, Джей.
Люди толкались, проходя мимо.
Подростки с крашеными волосами и многочисленными колечками в ушах и на теле, смеясь, обогнали нас. Несколько человек, остановившись, смотрели на почти полноразмерный желтый биплан, прикрепленный к торцу здания Гран-Марнье с рекламой выставки часов "Брайтлинг". Пахло подгоревшими жареными каштанами.
– Я ни с кем не встречалась с тех пор, как умер Бентон, – призналась я. – Ты первый, Джей.
– Я не хотел причинить тебе боль...
– Утром я лечу домой.
– Мне не хочется отпускать тебя.
– У меня задание, разве ты не знаешь? – сказала я.
Злость выплеснулась наружу, и когда Телли снова попытался взять меня за руку, я выдернула пальцы из его ладони.
– Или, вернее сказать, я ускользну утром домой. С чемоданом незаконных улик, которые ко всему прочему представляют собой биологическую угрозу. Как послушная участница данного действа, я буду следовать приказам и по возможности получу образцы ДНК. Сравню их с ДНК неопознанного тела. В конце концов определю, что покойный и убийца являются братьями. Тем временем полиции, возможно, посчастливится найти бродящего по улицам Оборотня и он все расскажет про картель Шандонне. А перед тем как это случится, он, может, убьет еще двух-трех женщин.
– Прошу тебя, не обижайся, – произнес Джей.
– Не обижаться? Разве мне не на что обижаться?
Мы свернули с бульвара Итальянцев на рю Фавар.
– Не обижаться, когда меня послали сюда решать проблемы и я оказалась пешкой в какой-то игре, о которой ничего не знаю?
– Мне жаль, что ты смотришь на это с такой точки зрения, – проговорил Телли.
– Мы плохо действуем друг на друга, – предупредила я.
Кафе "Рюнц" оказалось маленьким и тихим, на столах лежали клетчатые скатерти, стояла зеленоватая стеклянная посуда. Горели красные лампы, люстра тоже была красной. Когда мы вошли, Одетта готовила за стойкой напитки. Увидев Телли, она всплеснула руками и принялась что-то выговаривать ему.
– Она ругает меня, так как я не появлялся два месяца и не позвонил, прежде чем прийти, – перевел он.
Пытаясь загладить вину, Телли перегнулся через стойку и поцеловал хозяйку в обе щеки. Несмотря на то что кафе было заполнено, благодаря обаянию Телли она умудрилась усадить нас за столик в углу, обычно не пустовавший.
Он привык получать то, чего хотел. Он выбрал красное бургундское, утверждая, будто я якобы заявила, что люблю это вино хотя я не помнила, когда это говорила и говорила ли вообще. К этому времени я уже не была уверена, что именно он знал обо мне заранее, а что я рассказала сама.
– Посмотрим, – произнес он, взяв меню. – Настоятельно рекомендую эльзасское фирменное блюдо. Но с чего начнем? Салат с грюйером – тертый грюйер, который выглядит как паста на латуке и помидорах. Хотя он слишком сытный.
– Тогда, наверное, мне только салат, – сказала я, не чувствуя аппетита.
Телли вынул из кармана пиджака маленькую сигару и щипцы.
– Помогает сократить количество сигарет, – объяснил он. – Хочешь попробовать?
– Во Франции слишком много курят. Мне пора опять бросить курить, – ответила я.
– Это очень хорошие сигары. – Он откусил кончик у одной. – Пропитанные сахаром. Эта с ванилью, но у меня есть с корицей и запахом самбука. – Он чиркнул спичкой. – Но больше всего мне нравятся коричные. – Он затянулся. – Тебе стоит попробовать.
Он протянул мне пачку.
– Нет, спасибо, – отказалась я.
– Я заказываю их оптом из Майами, – продолжал Телли, выставив сигару и отклонив голову назад, чтобы выдуть дым к потолку. – "Кохимар". Не путать с "Куаба" – замечательными сигарами, но контрабандными, если они с Кубы, а не из Доминиканской Республики. Контрабандными в США, во всяком случае. Я это знаю доподлинно, потому что служу в отделе по контролю за торговлей алкогольными напитками, табачными изделиями и оружием. Да-с, я кое-что понимаю в алкоголе, табаке и оружии.
Он уже закончил первый бокал вина. И снова наполнил его бургундским и долил мой.
– Если я вернусь в Штаты, мы увидимся? Просто ради интереса: что случится, если меня переведут... ну, скажем, обратно в Вашингтон?
– Я не хотела делать этого с тобой, – сказала я.
На глаза Телли навернулись слезы, и он быстро отвел взгляд.
– Это я во всем виновата, – мягко произнесла я.
– Виновата? – повторил он. – Виновата? Не знал, что нужно говорить о чьей-то вине, как будто мы совершили ошибку.
Он наклонился над столом и самодовольно улыбнулся, словно был детективом, поймавшим меня на крючок.
– Виновата. Гм-м-м, – задумчиво произнес он, выпуская дым.
– Джей, ты молод, – сказала я. – Когда-нибудь ты поймешь, что...
– Возраст здесь ни при чем, – оборвал он меня таким тоном, что на нас покосились из-за соседних столиков.
– Кроме того, ты живешь во Франции.
– Есть места похуже.
– Можешь сколько угодно жонглировать словами, Джей, – сказала я. – Но действительность всегда берет верх.
– Ты жалеешь, не так ли? – Он откинулся на спинку стула. – Я так много о тебе знаю и все равно совершаю глупости, подобные этой.
– Я никогда не говорила, что это было глупо.
– Ты отталкиваешь меня, так как не готова.
Я тоже почувствовала обиду.
– Ты никак не можешь знать, готова я или не готова. – Подошедший официант принял у нас заказ и неслышно удалился. – Ты потратил слишком много времени, чтобы разобраться во мне, но не разобрался в себе.
– Хорошо. Не волнуйся. Я больше никогда не буду угадывать твои мысли и чувства.
