– Я не поеду к тебе домой, – тут же заявила она, поскольку нас никто не слышал. – И отпусти мою чертову руку.
Дороти тянула меня к гостинице, а я старалась отвести ее к своей машине.
– Ты поедешь со мной, и мы подумаем, что нам делать с Люси.
– Я видела ее утром в больнице, – сказала сестра.
Я посадила ее на пассажирское сиденье.
– Она ничего о тебе не говорила, – продолжала моя не слишком восприимчивая сестра.
Я села в машину и заперла дверцы.
– У Джо очень приятные родители, – добавила Дороти, когда мы отъезжали. – Меня поразило, что они не знали правду об отношениях Джо и Люси.
– Что ты сделала? Все рассказала?
– Не все, но на кое-что намекнула, так как считала, что они в курсе. Знаешь, здесь другое небо по сравнению с Майами.
Мне захотелось дать ей пощечину.
– В любом случае, поговорив с Сандерсами, я поняла: они придерживаются старых правил и не смирятся с тем, что их дочь лесбиянка.
– Мне бы не хотелось, чтобы ты употребляла это слово.
– Но это правда. Они лесбиянки, потомки амазонок с острова Лесбос в Эгейском море. Это недалеко от Турции. Турчанки такие волосатые. Ты замечала?
– Ты когда-нибудь слышала о Сафо?
– Конечно, я о ней слышала, – ответила Дороти.
– Она была лесбиянкой, потому что жила на острове Лесбос. Была одной из величайших лирических поэтесс древности.
– Ха! Ничего поэтичного в этих проколотых мужеподобных телах, которые мне попадаются. И разумеется, Сандерсы не стали с порога радоваться, что Люси и Джо лесбиянки. Они объяснили, что Джо серьезно ранена, а свидание с Люси нанесет ей душевную травму. Нужно подождать. Они очень вежливо, но решительно отказали нам в посещении, а когда появилась Люси. Сандерсы по-доброму и с сочувствием сказали об этом ей.
Я проехала площадку, где заплатила за проезд по автомагистрали.
– Но ты же знаешь, какая Люси. Она стала спорить. Достаточно грубо и громко сказала, что не верит им. Я объяснила Сандерсам, что она просто переживает из-за произошедшего. Они были очень терпеливы, заверили, что будут молиться за нее, и в следующий момент медсестра попросила Люси уйти. Она выбежала из больницы, – закончила рассказ сестра. Она оглядела меня и добавила: – Естественно, Люси, как всегда, придет к тебе, пусть даже и злится на тебя.
– Как ты могла с ней так поступить? – спросила я. – Как могла встать между ней и Джо? Что же ты за человек?
Дороти была поражена. Я почувствовала, как она рассвирепела.
– Ты всегда ревновала меня к ней, потому что ты не мать, – ответила она.
Я свернула на Мидоу-стрит, вместо того чтобы продолжать ехать к дому.
– Давай договоримся раз и навсегда, – язвительно сказала Дороти. – Ты не более чем машина, компьютер, один из высокотехнологичных так любимых тобой механизмов. И нужно задать себе вопрос, можно ли считать нормальной женщину, которая по собственному желанию проводит все свое время с покойниками – замороженными, вонючими и гниющими покойниками, большинство которых из низов.
Я опять выехала на Центральную автостраду, направляясь в центр города.
– Сравни меня и себя. Я общаюсь с людьми, провожу свое время в творческих исканиях и раздумьях; я верю, что наше тело – это храм, который нужно почитать и гордиться им. А теперь посмотри на себя. – Она сделала эффектную паузу. – Ты куришь, пьешь и, могу спорить, даже не ходишь в фитнес-клуб. Не спрашивай меня, почему ты не толстая и дряблая; может, потому, что, не присаживаясь, копаешься в телах в морге и целыми днями носишься пешком с одного места преступления на другое. Но давай перейдем к самому худшему.
Она наклонилась, дыша водочным перегаром.
– Дороти, застегни ремень безопасности, – спокойно сказала я.
– Поговорим о том, что ты сделала с моей дочерью. С моим единственным ребенком. У тебя нет детей, так как ты слишком занята. Поэтому ты отобрала моего ребенка. Я проклинаю себя за то, что разрешала ей навещать тебя. О чем думала, когда отпускала к тебе на каникулы?
Она театрально обхватила голову руками.
– Ты загрузила ее всем этим дерьмом об оружии, патронах и расследовании преступлений. Ты заставила ее помешаться на компьютерах к десяти годам, когда девочки должны ходить на дни рождения, кататься на пони и знакомиться с мальчиками.
Я, не обращая на нее внимания, сосредоточенно следила за дорогой.
– Ты свела ее с этим уродливым неотесанным копом, и давай посмотрим правде в глаза: из мужчин он единственный твой близкий знакомый. Я очень надеюсь, что ты не спишь с этой свиньей. И должна тебе сказать: как мне ни жаль Бентона – он был слабаком. В нем тоже не было жизненных сил. Нисколечко. В нем не хватало стержня. Ха! В ваших отношениях ты играла роль мужика, мисс доктор-юрист-начальница. Я говорила тебе раньше и скажу еще раз: ты мужик с большими сиськами. Дуришь всех, потому что смотришься такой элегантной в своих шмотках от Ральфа Лорена и шикарной машине. Думаешь, ты чертовски сексуальная со своей большой грудью. Из-за тебя я всегда считала, что со мной не все в порядке, а ты смеялась надо мной, когда я заказывала большие лифчики и прочие приспособления. Помнишь, что сказала мама? Она показала мне фотографию волосатой мужской руки и заявила: "Вот что увеличивает размер женской груди".
– Ты пьяна, – заметила я.
– Мы были подростками, и ты надо мной смеялась.
– Я никогда над тобой не смеялась.
– Ты заставляла меня чувствовать себя глупой и некрасивой. А у тебя были светлые волосы и грудь, и все ребята говорили только о тебе. Особенно потому, что ты была умненькой. Да, ты всегда считала себя умнее всех, так как мне ставили хорошие оценки только по английскому.
– Прекрати, Дороти.
– Ненавижу тебя.
– Ты не права, Дороти.
– Но ты меня не обманешь. О нет.
Она качала головой из стороны в сторону, потрясая пальцем у моего лица.
– О нет. Ты не сможешь меня обмануть. Я всегда знала правду о тебе.
Я остановилась напротив гостиницы "Беркли", но она этого не замечала. Дороти кричала, по ее лицу бежали слезы.
– Ты тайная лесбиянка, – с ненавистью произнесла он. – И превратила в лесбиянку мою дочь! А теперь ее чуть не убили и она считает, что хуже меня на свете никого нет!
– Почему бы тебе не подняться в номер и не поспать? – промолвила я.
Дороти вытерла глаза, посмотрела в окно и удивилась, увидев гостиницу, словно она была космическим кораблем, неслышно спустившимся с небес.
– Я не высаживаю тебя на полпути, Дороти. Но сейчас, считаю, нам лучше расстаться.
